же самое и преклонялись перед ним, как перед существом высшим, и в этом была его особая ценность для них.
Он мечтал как можно скорее сбежать отсюда, и именно поэтому они подчинялись ему особенно истово.
Возвращаясь на свое ложе, он размышлял о превратностях судьбы, разлучившей его со столицей и с любимыми друзьями, и старался усилием офицерской воли оживить в себе понимание высших целей своего служения. Да, сейчас ему смутно, тяжело, одиноко, но Апоп велик, и жизнь длится, и надо ждать удачи, не сходя с предначертанной дороги. Он знал, что путь обратно к сияющему престолу есть, надо только суметь догадаться, в чем тайное желание царя, и непонятный гнев сменится небывалой милостью.
Войдя к себе, Гист стал задумчиво стаскивать с плеча свой плащ, но вдруг замер. Почувствовал, что кроме него и играющего глазом бога в комнате есть еще кто-то.
– Ты?!
Из самого темного угла покоя выступил высокий человек, от шеи до пола укутанный в черное. И в более привычной обстановке его появление, почему-то всегда внезапное и неожиданное, смущало молодого офицера. Сейчас же он просто потерял дар соображения. Этого человека звали Мегила. Один из самых доверенных советников царя Апопа, «его невысказанная воля», так было принято говорить при дворе. О нем рассказывали легенды, кое-кто даже говорил, что его вообще не существует. Этот человек был почти стар, ему перевалило за сорок, но он был жилист и силен, и это чувствовалось в любом его движении. Владел мечом, пращей, луком и любым другим средством убийства лучше, чем кто-либо другой из известных Гисту. Владел языками всех стран от Элама до островных диких племен. Он исчезал на месяцы из поля зрения, и было не принято спрашивать, куда он отправился и когда вернется.
О нем предпочитали говорить при дворе шепотом. Сам же он вообще избегал каких бы то ни было разговоров. Имел к тому же удивительный облик. Он нисколько не походил на обычного конника-азиата, но и с аристократом Гистом имел мало сходства. Узкое, плоское, сероватого цвета лицо с длинным прямым носом и глубоко утопленными под брови глазами. Пламени светильника не удавалось отразиться в них. Тонкие бледные губы. Выбритые виски и короткие волосы на макушке. Впрочем, прическа скорее всего дань моде тех племен, где он обретался в последнее время.
Начальник гарнизона наконец достаточно овладел собою, чтобы что-то сказать, и сказал сущую ерунду, что вот он, мол, ходил проверять посты. Мегила, ничего не отвечая на это, сел на один из табуретов и похлопал львиную лапу широкой костистой ладонью.
– Здесь ничего не изменилось. Ты не привез с собою свои ковры и статуи? Не собираешься здесь задерживаться надолго?
Чувствуя себя сразу же и полностью разоблаченным в своем самом затаенном замысле, Гист смущенно начал говорить о том, что для устройства удобной жизни у него совсем нет времени: и гарнизон, и город требуют слишком много внимания. Происки Птахотепа, этот полузаконный
