ласкать.
– Укусит, но не тебя! – улыбается святой.
– А кого же он укусит? – спрашивает она удивлённо.
– А того, кто самую лучшую девочку в целом свете на пустоголовую русалку променял! – отвечает святой.
Наутро стала молиться Серёжина невеста: чтобы, если уж суждено льву Иордану кого-то укусить, то укусил бы он не больно, и чтобы рана зажила бы побыстрее…
– А ты чего прихрамываешь на правую ногу? – вдруг спрашивает невеста жениха.
– Ой! – говорит смущённо Серёжа. – Я это… Вот когда поженимся, тогда расскажу!
Родная шкура
Жил в лесу мишка, добрый-предобрый. Но пришёл злой боксёр, похожий на неандертальца, и застрелил его из помпового ружья.
Боксёру не нужны были ни медвежий мех, ни медвежье мясо. Просто он хотел выложить в интернете фотографии, где он стоит рядом с убитым мишкой. Чтобы все люди на свете стали думать, что он настоящий злой мужчина из каменного века.
Господь увидел, что душа мишки отделилась от тела, и спрашивает:
– Михал Потапыч, ты сразу в рай пойдёшь или хочешь ещё на земле пожить?
– Пожил бы ещё, – говорит медведь, – да боязно назад в медвежью шкуру возвращаться – много злых людей развелось. Вот если бы стать кем-нибудь поменьше, понезаметней… А хотя бы зайцем!
– Будь по-твоему! – говорит Господь. И отправил душу медведя в его родной лес в заячьем теле.
Побежал зайчик на овсяное поле и давай овёс трескать. Очень он его любил, ещё когда был медведем. Вдруг слышит вкрадчивый голос:
– Первый раз вижу такого неосторожного зайца! Ну, прощайся с жизнью, косой!
А это лиса! Хотел заяц на неё рыкнуть по старой медвежьей привычке, а из горла только писк вырывается. И глазом моргнуть не успел, как слопала его лиса.
Увидел это Господь и говорит медвежьей душе:
– Что же ты, Михал Потапыч! Не приспособился толком к новому телу, и сразу овёс лопать побежал! Ну, так и быть, верну тебя ещё разок обратно. Кем на этот раз хочешь стать?
– Да кем-нибудь совсем маленьким, незаметным… А хотя бы мышкой!
– Будь по-твоему! – говорит Господь. – Только смотри – ни волку, ни лисе, ни филину на глаза не попадайся!
И отправил душу медведя в его родной лес в теле мышки.
Вырыл бывший медведь норку. Сидит в ней и от страха дрожит, нос высунуть боится. Но голод не тётка. Как невмоготу его терпеть стало, вылезла мышка потихонечку из норки и к овсяному полю пошла. Только завидит какую-нибудь тень, прячется за кочку и дрожит. Так мало-помалу и дошла. Наелась овса – и в обратный путь, с теми же предосторожностями.
И недели не прошло – взвыл бывший медведь от жизни такой. Думает: «Раньше я каким был? Большим и добрым. Все меня любили и уважали. А теперь никому я не нужен, ни одного друга у меня нет!»
И взмолился он Богу:
– Прости, Господи, не могу больше в чужой шкуре жить! Сделай меня обратно
