стрел. Не было ни одного человека, который бы не пострадал от них. Хусейн же увидел, что его вынуждают вступить в бой, и, обратившись к своим сподвижникам, сказал: «Да смилуется над вами Господь! Вставайте и идите на смерть свою, от которой никуда не скрыться. Эти стрелы – послание вам от того народа».
Оба войска вступили друг с другом в битву, и в первом же сражении многие сподвижники Имама встретили свою смерть, от которой никуда не скрыться.
Через некоторое время после начала сражения Абу Самама Сайдави устремил глаза к небу и заметил, что пришло время молитвы. Он пошел к Имаму и сказал ему: «Да буду я жертвой твоей! Эти люди уже добрались до тебя, но клянусь Богом, пока меня не убьют на твоих глазах, ты не умрешь. Я бы хотел, когда отправлюсь на свидание со своим Господом, прочитать вот этот полуденный намаз, чье время уже пришло, вместе с тобой».
Имам тоже обратил взгляд к небесам и сказал: «Да сделает тебя Господь одним из тех, кто всегда верен молитве, раз ты о ней вспомнил. И правда, сейчас наступило время намаза».
И он громко сказал: «Попросите их приостановить сражение, чтобы мы могли прочесть намаз».
Всякий, кто проходил по полю боя, видел, что лицо Имама становилось все радостнее и светлее, несмотря на все выпавшие на его долю лишения.
Некоторые из сподвижников говорили: «Вы только посмотрите на него! Он не боится умереть!»
Имам сказал им: «Успокойтесь… Смерть – это мост, выводящий вас из трудностей к садам вечного блаженства. Кто из вас не захочет попасть из тюрьмы прямо во дворец? Но смерть для ваших врагов – это переход из дворца в темницу. Мой отец говорил мне, что Пророк сказал: “Этот мир – темница для праведника и рай для неверующего, а разделяет их мост – смерть: кому – переправа в рай, а кому – в ад”».
Хусейн уходил к Господу своему, так о чем ему было волноваться?
Почему бы ему не уходить с радостью?
На следующий день события достигли своего апогея. Хусейн отправился к своей сестре и сказал ей: «Принеси-ка мне ту рубашку, что оставлена как залог».
Эта рубашка служила залогом: ее подарила Зейнаб их мать и сказала, что, когда она потребуется Хусейну и он наденет ее, то уже через час покинет этот грешный мир.
К горлу Зейнаб подступил комок слез, и был он таким же тяжелым, как и весь наш мир. Но она принесла ту рубашку. Это была старая, выцветшая вещь. Хусейн немного надорвал ее. Зейнаб спросила его: «А в чем же заключается скрытый смысл этой потрепанной и выцветшей рубашки?»
Хусейн ответил: «Эти люди еще более наглые и бесстыжие, чем ты думаешь».
Зейнаб задумалась о наглости тех людей.
Хусейн надел ту старую рубашку под свои доспехи, вышел к шатрам и громко произнес: «Зейнаб, Умм Кульсум, Сакина, Робаб, я в последний раз обращаюсь к вам». При этих словах Имама все ощутили привкус близкой разлуки и прощания.
Хусейн сказал
