когда, сегодня ли вечером, завтра ли утром – все равно он будет сражаться с Хусейном.
Вечером накануне Ашуры каждый был занят делом: кто-то читал намаз, кто-то – Коран, кто-то – просил прощения у Господа. Не было никого, кто бы тратил время впустую, каждый – согласно своему состоянию и способностям.
Однако Аббас вел себя иначе. Пока остальные изливали душу и преклоняли голову перед Всевышним, протягивая руки к небу, Аббас сжимал рукоятку своего меча, стоя наготове рядом с шатрами. Там, в этих шатрах, всем было необходимо слышать звук его шагов. Возможно, в ту ночь ни один человек не поминал Господа так, как это делал Аббас. Он прохаживался и похвалялся, и слова его были успокаивающими, словно колыбельная.
Накануне Ашуры Аббас собрал членов племени Бани Хашим и обратился к ним с речью. Под конец он спросил: «Что вы будете делать завтра?»
Они ответили: «Мы будем с тобой. Полностью в твоем распоряжении, что ты скажешь нам, то и сделаем».
Аббас сказал им: «Сподвижники Имама – чужеземцы, им досталась тяжкая ноша. Охрана Имама Хусейна лежит на нас, так как мы родственники ему. Завтра утром первые, кто выйдет на поле боя, должны быть из наших, чтобы люди потом не говорили, что Бани Хашим выставили вперед себя своих сподвижников, первыми послав на смерть не себя, а их».
Другие сподвижники также собрались в шатре у одного из них, Хабиба ибн Музахира, который сказал им: «Завтра мы первыми должны выйти в бой, и пока бьются наши сердца, Бани Хашим не должны погибнуть, чтобы люди не говорили потом: “Они послали в бой своих старейшин, а сами не принесли себя в жертву”».
Зейнаб, которая отправилась проведать своего брата, Имама Хусейна, услышала все это и засмеялась. И это была первая улыбка Зейнаб за весь путь, проделанный ею от Медины до Кербелы. Улыбалась она потому, что знала, какие удальцы эти Хабиб и Аббас.
И вот в ночь на Ашуру Имам, собрав подле себя всех родных и сподвижников, обратился к ним в последний раз: «…Я не знаю никого из своих друзей и сподвижников, кто был бы преданнее и вернее вас, и родных, что были бы добрее вас. Да воздаст вам Господь добром. Вы все присягнули мне на верность. Но им нужен я. И если я попаду им в руки, то вы им уже ни к чему. Так воспользуйтесь же случаем и бегите сейчас, под покровом ночи…»
Пока Хусейн говорил, его друзья и соратники ежились. Все ждали, что найдется среди них хоть один, кто лучше других, что заговорит с Хусейном. Все ждали, что ответит Хусейну Аббас… И Аббас поднялся и сказал: «Господин и командир мой! Да не пошлет Господь дня, когда мы будем живы, а тебя не станет. Да придет наша погибель, если мы оставим тебя одного. Куда мы пойдем, где не будет нам позора и унижения? Куда нам идти, чтобы держать головы наши высоко поднятыми?.. Да будут в клочья разодраны тела наши, если мы оставим тебя одного. Без тебя все едино – ночь ли, день ли, благо ли, зло ли, рай ли, ад ли…»
Когда Аббас сказал то, что должно было быть сказано, языки у всех остальных будто сами собой развязались, и люди высказали Имаму всё, что было у них на сердце.
До
