приходила часто на этот рынок на Монмартре, то это значит, что она жила в этом квартале.
–
О! Это, конечно,– ответила сплетница.
–
И тогда вполне возможно, что среди продавцов, которые отпускали ей съестное, найдутся такие, которые могли бы сказать, на какой улице и, даже, в каком доме она жила.
–
Это вполне возможно, но лично меня, однако, это бы удивило. Они не должны были обратить внимание на нее, так как она ничего особенного и много у них не покупала. Яйца, овощи, салат. Она не расходовала больше тридцати су в день. И несмотря на это, вела себя, как маленькая принцесса, ходила по рынку с гордым видом. Она не разговаривала с продавцами, а лишь спрашивала их: «Сколько?» И когда она находила, что это было слишком дорого, она не торговалась, а просто поворачивалась и уходила прочь, не сказав ни слова.
–
Между тем, она не была, по всей видимости, богатой?
–
Богатой? О! Нет. Я всегда видела её в одной и той же протёртой до дыр карако и таком же истлевшем от старости платье из чёрной шерсти.
–
И она всегда была одна?– спросил Амьен, который, несмотря на то, что ему пора было идти в театр, продолжал расспросы, как его товарищ простак Верро.
–
Всегда. Горничные, которые приходили на рынок со своими кавалерами, насмехались над нею, потому что у нее не было возлюбленного.
–
Красивая и целомудренная… это редкость… и случается, главным образом тогда, когда у девушки нет ни состояния, ни родителей, и которая должна работать, чтобы заработать себе на жизнь. Смешно, право говоря.
–
Родителей, я думаю, у нее действительно не было, но мне кажется, что работницей она тоже не была.
–
Чем же она, как вы полагаете, могла заниматься?
–
Она должна была давать уроки по двадцать пять су за занятие… больше почти никто не даёт за это.
–
Тогда ей, должно быть, приходилось посещать многих людей, и возможно кто-то опознает её тело.
–
Как знать!– ответила толстуха, пожимая плечами.– Не все ходят в Морг, а экспозиция с её телом продлится только три дня.
–
Но вы то туда сходили, и вы, без сомнения, сказали секретарю обо всем том, о чем вы мне рассказали только что.
–
Я! Ах! Нет… но ничего страшного. У меня совершенно нет времени. Мне нужно торговать, а не ходить по судам. Подумайте, у меня на шее мой муж, который не встаёт с постели уже четыре месяца, с ревматизмом, который он поймал, работая грузчиком на вокзале. Если я его не накормлю, то кто это сделает? И если бы мне пришлось рассказывать всё, что знаю, в морге, у меня на это ушло бы два дня, и на завтра я все равно была бы обязана
