продавалось все необходимое, другими достояниями Оквурд не располагал. Оставалось только дождаться единственный транспорт отдохнув в церкви, местный священник не откажет, в этом работник почты не сомневался. Но придется преодолеть путь в полмили, дорога туда утоптана набожными прихожанами, но это скорее тропа, нежели полноценная аллея.
Труднее всего приходилось Белле, но девушка терпеливо сносила, когда ее обувь по щиколотки застревала в грязи, шутила, когда джентльменам приходилось постоянно помогать даме выбраться из ловушки, и шла наперекор своему слабому полу. Старинный кирпичный дом с перекошенной, крытой крышей, обведшей под действием неумолимой стихии, встретил путников не так приветливо, как хотелось бы. Рядом возле часовни находился дом священника и крохотная будка, куда наведывался привратник. Мистер Гамильтон трудился на славу всей англиканской пастве, пересаживая молоденькие фруктовые саженцы, одетый в простой костюм приличного работника фермы. Так он встретил путников, выслушал доклад мальчишки-посыльного, которого отправили показывать дорогу, и указал компании на дверь своего дома.
– В церкви нынче сыро, боюсь там вы не согреетесь, так что прошу в мое скромное жилище, – он говорил просто, без изысков и манер, но ему были благодарны.
В крошечной гостиной, куда четырем господам и одной даме был предложен небольшой диван и старое кресло, служанка принесла чай. Эдвард и виконт предпочли не садиться, они стояли у очага, чадившего, но обогревающего все правое крыло дома. Фрай и Геродот сидели на диване, а Белле досталось персональное кресло. Сэм Гамильтон вышел к гостям уже в приличном простоватом костюме джентльмена, вооружившись пенсне, чтобы лучше рассмотреть путешествующих путников. Он поинтересовался, как умудрились они заплутать в столь глухую местность, как их деревенька. Сэр Фортрайд тут же пожаловался на недобросовестных извозчиков, которые не пожелали отвезти пассажиров в столицу и попросту высадили их здесь, в глуши, и что они собираются отправиться вечерним дилижансом в ближайший городок и заночевать уже там.
Хозяин дома несказанно и облегченно выдохнул, он бы не сумел разместить стольких человек у себя, да еще и даму. Сэм Гамильтон был старым холостяком, лет пятидесяти: бесцветный, спокойный, рассудительный. Фрай завел с ним разговор о религии, занятии священника и церковных делах. Ему ответили кратко, сухо, безынтересно. Этот человек подчинялся заведенному для себя порядку и мало интересовался новшествами, читал только Библию, Евангелие и официальные писания проповедей священников. На все расспросы только руками разводил, ибо не знал, почему люди с интересом расспрашивают его о поприще священника, будто бывает у людей подобной профессии другая участь, нежели читать Библию и проповедовать Ее.
Проведя за беседой час, хозяин сообщил, что у него наступил час обеда и если господа проголодались, то могут откушать вместе с ним. Все охотно согласились, но поняли свою ошибку слишком поздно, прочтя ее в обеспокоенном взгляде Сэмюэля. Порции были крошечными
