поезд. Он был красив. В своей чистенькой черной эсэсовской форме, с накинутым сверху белым медицинским халатом, этот человек производил сильное впечатление. В руках он вертел стек. Когда к нему подходили заключенные, он задавал им вопросы, а затем кончиком стека показывал, куда им идти – налево или направо.
Очутившись перед немцем, Аркадий уставился в землю. Он старался казаться полезным работником и в то же время не представляющим ни малейшей угрозы. Эсэсовец оглядел Аркадия с головы до ног.
– Возраст?
– Двадцать два.
– Род занятий?
– Крестьянин.
Конечно, это ложь, но почему бы нет? Если они сочтут его трудягой, то, возможно, позволят прожить подольше, к чему бы это в конечном счете ни привело.
Стек указал налево.
А затем последовала долгая ночь адского холода, состоящая из одних лишь унижений. Он разделся догола. Одежду забрали. Седой грязный капо[10], один из заключенных, выбранных нацистами для того, чтобы делать за них всю грязную работу, заметил у него на руке блестящие часы и, отобрав их, сунул в свой карман. Аркадию разрешили оставить ботинки, чему он очень радовался, когда его погнали через снег в длинное холодное помещение с цементным полом, где ему обрили не только голову, но и все волосы на теле, а затем обсыпали его тело едким порошком, уничтожающим вшей. Порошок этот проник в тысячи крошечных порезов, оставленных на груди тупой машинкой для стрижки. Когда на Аркадия вылили ведро горячей воды, над которым поднимался пар, это принесло ему даже некоторое облегчение.
Голый и смешной, он все время бежал, сначала по длинному коридору склада, затем по снегу… Очутившись в очередном помещении, Аркадий остановился перед капо. Тот протянул ему полосатые штаны и робу. Хотя Аркадий держал одежду на расстоянии вытянутых рук, в нос ему ударила вонь, впитавшаяся в ткань после того, как предыдущий ее владелец на протяжении нескольких месяцев тяжело в ней трудился и умирал от страха. Нос Аркадия сморщился, что не укрылось от внимания капо.
– Что-то не так, принцесса? – спросил он.
– Одежда грязная, – произнес он на ломаном, но вполне понятном немецком. – У вас не найдется для меня чистой одежды?
Капо злобно ухмыльнулся и выхватил тряпье из рук Аркадия.
– Ты что, считаешь себя слишком хорошим для наших шмоток? Ты кто, модник? Адвокат или врач?
Аркадий покачал головой.
– Крестьянин.
Капо провел по мягким розовым ладоням Аркадия своими огрубевшими мозолистыми пальцами.
– Эти руки никогда не касались земли. Ты что, профессор? Важный тип?
Капо указал на свою грудь. К его робе пришит был зеленый треугольник, повернутый вершиной вниз.
– Видел? Это значит, что я убийца. Я здесь главный. Этот мир перевернут с ног на голову. Профессор! Ты меня понял? Или тебе нужен переводчик? Ладно, получай.
Капо – привилегированный заключенный в концлагерях Третьего рейха, работавший на администрацию. Капо могли выполнять функции старост барака, надзирателей. Состав капо пополнялся за счет уголовников, особенно немцев, реже за счет коммунистов. Капо жили отдельно от простых заключенных и в лучших условиях. В обмен на эти послабления нацистское руководство концлагерей ожидало от капо поддержания жесточайшей дисциплины, выполнения рабочих норм с помощью запугивания и избиений.
