style="font-size:15px;"> Начальник лагеря не захотел огорошить новостью по телефону, он сам приехал в Балтимор. А потом отвез их в Вирджинию. Мэйкон часто вспоминал этого начальника. Джим его звали, Джим Робинсон то ли Робертсон, – плотный седоусый мужик с армейским «ежиком», поверх футболки с логотипом «Редскинз» он надел пиджак, вроде как из уважения к их горю. Молчание, похоже, его тяготило, и он изо всех сил старался заполнить тишину всякой болтовней. Мэйкон его не слушал, вернее, думал, что не слушает, но теперь все эти байки всплывали в памяти. Джимова мамаша, родом из Балтимора, появилась на свет в тот год, когда Бейб Рут играл за «Ориолс». А вот с помидорами Джима творилось что-то странное – зеленые плоды с горошину осыпались с кустов, не успев созреть. Жена его боялась ездить задним ходом и всячески избегала ситуаций, требовавших подобного маневра. Сейчас, в ночной тиши, Мэйкон над этим усиленно размышлял. Можно ли водить машину, не прибегая к заднему ходу? А если на перекрестке водитель автобуса высунется в окошко и попросит сдать чуть назад, чтобы он смог повернуть? Дамочка откажется? Мэйкон представил, как она, вся такая грозная и неприступная, смотрит перед собой и якобы ничего не замечает. Матерится водитель, сигналят клаксоны, все вокруг орут «Эй, баба!». Выразительная картинка. Запечатлелась накрепко.
В конце концов Мэйкон вылезал из своего мешка. Пес, вздыхая, тоже вставал и, соскочив с кровати, вслед за хозяином ковылял вниз по лестнице. На половицах ступням было зябко, кухонный линолеум казался вовсе ледяным. Мэйкон открывал холодильник, озарявшийся светом, наливал стакан молока, потом плелся в гостиную и включал телевизор. Обычно шел какой-нибудь черно-белый фильм – мужчины в костюмах и фетровых шляпах, дамы в жакетах с накладными плечами. Мэйкон не следил за сюжетом. Маленькими размеренными глотками он прихлебывал молоко, представляя, как кальций проникает в кости. Где-то писали, что кальций излечивает бессонницу. Мэйкон рассеянно поглаживал кошку, неведомо как очутившуюся на его коленях. Казалось, это вальяжное серое существо сотворено из материи невероятной плотности, отчего голым ляжкам было очень жарко. А пес обычно устраивался на хозяйские ступни. «Вот и остались мы втроем, мои верные друзья», – приговаривал Мэйкон. От кошки на коленях оставался влажный след, похожий на запятую.
Потом Мэйкон сгонял с себя зверье и выключал телевизор. Относил стакан в раковину с хлорным раствором. Взбирался по лестнице. В окно спальни смотрел на черные ветки, корябавшие ночное пурпурное небо, на дощатую обшивку домов, белевшую в темноте, и выглядывал случайный огонек. Он всегда радовался, если удавалось отыскать непогашенное окно. Значит, еще кому-то не спится, думал Мэйкон. Иные варианты, вроде вечеринки или задушевной беседы старых друзей, он не рассматривал. Хотелось верить, что еще у кого-то сна ни в одном глазу, что еще кто-то борется со своими мыслями. От этого было гораздо легче. Мэйкон забирался в постель. Укладывался. Закрывал глаза и без всяких усилий проваливался в сон.
Глава третья
Сара
