глянцевые журналы про путешествия, с раскладывающимися вкладышами-картами, где описания маршрутов, местные достопримечательности…
Долго рассматривает картинки. За завтраком или сидя на унитазе. Потом нередко видит их во сне. А сейчас стоит посреди комнаты с трубкой в руках и глупо улыбается. Сегодня он впечатлениями обеспечен, можно засыпать усталым (между прочим, человек с дежурства пришёл), но довольным.
На сегодня ему впечатлений хватит, а завтра – в ресторан… Между прочим.
Мысль о ресторане надвигается подобно грозовой туче. Сначала Гагарин спохватывается: как же ему лучше одеться.
Ведь самый дорогой ресторан города, не опозориться бы (сердце снова начинает учащённо биться), встретив гипотетических знакомых. Или не встретив. Официант тоже человек.
Ох, столько нечаянных тревог и забот, что, может, ну его, ресторан-то этот… С другой стороны, жаба душит – когда ещё…
В конце концов, или он не заслужил? Вкалывает, как папа Карло, от зарплаты до зарплаты, и т.д. и т.п. Имеет право – у тихой речки отдохнуть. Уже седой давно, а всё как мальчик…
И тут Олег Евгеньевич Гагарин понимает, что главной проблемой, связанной с культпоходом в ресторан, будут не манеры и не его костюм, а спутница, с которой он должен там появиться.
Вечер романтический, то есть на двоих, свечи, речи, все дела, а с кем же ему тогда там нарисоваться? Живёт он в последнее время как-то замкнуто, давно никого не заводил, а те, кто завелись раньше, уж и повывелись.
Ну не жену же бывшую звать, не коллегу же по работе (знаем мы её, потом проходу не даст), тогда кого?..
Может, проблема не в спутнице, а в нем самом?
У Олега Гагарина респектабельная седина, равномерно рассредоточенная по шевелюре, словно специально старался, подкрашивал волос к волосу, один белый – два чёрных, в равной пропорции, стремясь к идеально пегой масти. И добился. Как будто таким всегда и был, даже сложно представить брюнетом. Причем никаких особенных потрясений Олег не испытывал. Стал седеть лет в 25, сам не заметил как. Да вдруг и испугался. Теперь привык, смирился, сделал вид, что седина ему идёт.
Между прочим, действительно идёт, придавая некую дополнительную социальную устойчивость, которой Гагарин на самом деле не избалован. Словно бы он всезнающий вдовец при миллионах.
Если бы! Он как был всегда, так и остался парнем с городской окраины, даже и на четвёртом десятке ощущая себя подростком-переростком, с целым ворохом проблем запоз-далого развития. Этот ворох и посеребрил чёлку.
Только в драмах и трагедиях седина разбивает голову как паралич, в жизни всё иначе. Для того чтобы поседеть, не нужно никаких предельных и пограничных состояний. Необходимо выбиваться из колеи, из привычного накатанного образа жизни.
Например, не высыпаться после трудного дежурства. Или напиваться с Лиховидом до беспамятства, глядишь, всякий раз – новая пара седых волос появилась.
Гагарин записал звучащую специально для
