что он начал делиться с Митей сперва своими мечтами и фантазиями, а позже – планами. Все эти мечты, фантазии и планы внутри Серёжки не умещались, они распухали и рвались наружу. Их требовалось кому-то рассказать. Митька для этого подходил лучше всего. Он только слушал и молчал, а если и спрашивал чего, то лишь затем, чтобы уточнить непонятное.
А у Мити жизненной цели не было. Один только раз он случайно задумался над тем, что интересно бы дожить до двухтысячного года. Новое тысячелетие, новый век и вообще… Высчитал, что тогда ему стукнет пятьдесят пять лет – значит, дотянуть до круглой даты вполне можно. Но разве это жизненная цель? Не было у него и взрослого друга, который поддомкратил бы ему мозги или хотя бы научил его ходить на байдарке под парусом. Отец приходил к ним в гости не чаще двух раз в год. При нём мама старалась казаться весёлой. Папа старался казаться беспечным. А получалось натянуто, каждая сказанная фраза была перегружена скрытым смыслом. Какие уж тут паруса. И вообще, чтобы говорить о парусах, надо видеть друг друга каждый день. Отец для сына давно превратился из родного в просто знакомого.
Но избыток энергии будоражил, требовал хоть как-то проявить себя, и Митя, как и положено в его возрасте, вместе с приятелями-хулиганами бил из рогатки по стёклам, мастерил самодельные пистолеты-поджиги, опустошал телефоны-автоматы с помощью специально подобранных железных шайб.
А время всё ускорялось. И вдруг оно вообще свернулось воронкой и в бешеном темпе принялось засасывать людей и события. Так, по крайней мере, казалось Мите, потому что наперегонки с ним торопливо менялся и он сам, как, впрочем, и его товарищи. Первое, что бросалось в глаза, – ребята неумолимо шли в рост. Теперь мамы в разговоре часто упоминали, каким по счёту стоит их отпрыск в шеренге на уроке физкультуры. В их голосе гордость соседствовала с тревогой. Остальные изменения совершались внутри тянущихся к солнцу организмов. Смена настроений, сумбур желаний. В этой неразберихе кто-то неожиданно исчезал, как, например, Ромка Дугин. После седьмого класса он рванулся искать какой-нибудь интересный техникум.
Обнаружилось, что в классе есть девочки. Присутствовали-то они и раньше, и мальчишки даже немного соперничали, чтобы покрасоваться перед ними. Но это было так… несерьёзно. А сейчас из-за них отчаянно захотелось быть и умнее, и интереснее. Стать эдак непринуждённо, и чтобы все ахали от твоих высказываний, чтобы все хохотали над твоими остротами. И хотелось уметь или знать что-то такое, чего не умеют и не знают другие. И внутри Мити тоже проснулось и расправило крылья беспокойное существо, натурой сильно напоминавшее петуха. Оно старалось взлететь на самый высокий плетень, стремилось всех перекукарекать, утвердиться в середине двора и рисоваться там ярким пятном.
Тяга произвести впечатление неудержима. Перебираются варианты причёсок и манеры поведения. Найденная удачная форма рождает уверенность в себе, а заодно имитирует наличие богатого внутреннего
