рабочие, фактически не отрываясь от дела, могли общаться с нами по разным поводам. Они были в прямом смысле слова в своих родных стенах, которые, по пословице, всегда «помогают»; никто и ничто не мешало им быть с нами откровенными, в том числе и в выборе тем обсуждения.
К сожалению, задуманного цикла не получилось. Произошло это, прежде всего, потому, что своим громоздким телевизионным оборудованием мы все-таки нарушали естественный порядок вещей в цеху. Да и сами рабочие не могли уделять нам много времени, они ведь были «при исполнении рабочих обязанностей»; интересный разговор из-за этого иногда прерывался.
Тогда мы решили установить телемост с теми местами, где молодежь отдыхает, общается, спорит. Так родилась знаменитая программа «12–й этаж», центром которой стали молодые люди, тусующиеся на лестнице. Телекамеры устанавливались в подъездах многоквартирных домов в разных городах страны, в естественной среде обитания молодежи – там, где ее до этого никто никогда не видел, потому что не снимал. До этого советская молодежь на телевизионном экране «правильно и красиво» отдыхала в домах и дворцах культуры, в самом крайнем случае – на дискотеках. И другой молодежи для официальной пропаганды не существовало. А она была, эта самая молодежь. Ей были глубоко безразличны все комсомольские почины, официальные митинги и демонстрации, бесконечные пленумы и съезды. Участниками «12-го этажа» и стала эта, совсем другая молодежь. Реальная. И оказалось, что думает и говорит она совсем по-другому, чем в наших же собственных, «правильных», снимавшихся до этого передачах.
Да, эти ребята выглядели порой вызывающе. Бренчали на гитарах, курили, иногда выражались не слишком политесно, но зато своими вопросами и удивительно интересными рассуждениями они нередко ставили в тупик более взрослых собеседников – до этого всегда уверенных в себе комсомольских и партийных начальников, министров и депутатов. Все эти люди, как водится, собирались в останкинской студии при официальных пиджаках и галстуках, в привычной для себя атмосфере, не отвечающие, а вечно поучающие аудиторию. Привыкшие не разговаривать, а вещать, не размышлять, а воспитывать. Сталкиваясь со свободно мыслящей, раскованной, «незашоренной» молодой аудиторией, они впервые, быть может, начинали вести настоящий диалог с оппонентом.
Вершиной этого своеобразного телевизионного триптиха «соединения несоединимого» стали телемосты с Америкой. Впервые мы связали в разговоре простых людей Ленинграда и американцев из Сиэтла и Бостона, перебросили «мостик» не только через океан, но и через бездны непонимания. Телемосты соединяли нас с американцами и прежде, но они проводились между космонавтами и астронавтами, детскими организациями, ветеранами второй мировой войны. Разговоры, перемежающиеся выступлениями артистов, никогда не выходили за рамки формальной трескотни о «борьбе за мир во всем мире».
То, что сделала наша Молодежка (редакция Молодежных программ),
