нет, никаких серьезных последствий не предвидится, – продолжала она тем временем. – Конечно, нужно поберечься, никаких серьезных физических нагрузок хотя бы месяц, никаких…
Под моим пристальным взглядом она все несла и несла какую-то чепуху, пока я не решил положить этому конец, неспешно поднявшись и расправив плечи. Сообразив, что я считаю ее время законно отработанным, она свернула, наконец, свой перечень и огорошила пустячком:
– Разве что вот тут, видите, маленькое затемнение.
Стало неприятно. Кому хочется иметь в своей голове затемнение там, где у других его нет? Однако, даже не повернувшись к компьютеру, в который она тыкала пальчиком, я равнодушно спросил:
– И что сие означает?
– Очень редкое явление, мне пришлось перерыть массу данных, чтобы…
– Так что?
Она явно расстроилась, что я не захотел слушать, как серьезно она потрудилась, но все-таки ответила сразу:
– Это может означать маленькую, такую, знаете, локальную, амнезию.
Сначала я оцепенел. Я потерял память? Стоп-стоп. Я ведь помню, кто я такой, да и только что помнил, кто такой Кира, и даже номер мобильного телефона помнил, чем не все люди без амнезии могут похвастаться.
– Вы хотите сказать, что у меня слегка отшибло память?
– Что-то вроде того.
– Я могу не вспомнить, где я живу? – уточнил я. – Чем занимаюсь?
– А вы помните? – осторожно осведомилась она.
– Прекрасно.
– Ну вот видите, – сказала она, – я же говорила, волноваться не стоит.
– Но вероятность того, что я что-то забыл, остается? – спросил я.
– Да. И вероятность эта очень велика. Практически равна ста процентам. Боюсь, вам не справиться с этим самостоятельно. Поэтому, если хотите… – Она протянула мне визитку, но я проигнорировал ее жест.
– Так в чем же конкретно эта локальная амнезия может выражаться? В том, что я забуду, как приготовить яичницу?
– Вы просто не вспомните, что когда-то умели ее готовить.
– Полная ерунда, – вырвалось у меня, хотя то, что она сказала, ерундой не показалось.
– Конечно ерунда, если дело идет о яичнице. Или о каких-нибудь коньках. Вот, скажем, любили вы кататься на коньках, и это доставляло вам удовольствие. Теперь вы о них не вспомните, потому что это как раз тот кусочек памяти, который вы потеряли. Вам не придет в голову сходить на каток, потому что в вашей памяти коньки стерты. Ведь большинство наших желаний основано на памяти, согласитесь. Но здесь тоже нет ничего страшного. Потому что однажды кто-нибудь пригласит вас на каток или вы сами решите попробовать, и на льду вдруг выяснится, что вы прекрасно катаетесь. Потому что память – функция ментальная, а тело все помнит, оно память не утратило. Вы понимаете, о чем я говорю?
Теперь я прекрасно ее понимал,
