если позвонит? – у Оли еще имелись иллюзии.
– Если, Оля, даже и позвонит, так это вас не касается. Я очень Катю, Катерину Александровну то есть, ценю и оберегаю. И в обиду никому не дам, чтобы злой человек какой и близко не подошел. Всегда прослежу!
Анечка, не выдержав, заворчала:
– Это Оля – злой человек? Или я, может быть?
– Девочки. Я вас, конечно, понимаю. Я всегда стараюсь всех понимать, вы не сердитесь на меня уже. Может, сказала чего не того, я ж баба дурная, темная, да только зла никому не желаю. Дай вам Бог счастья. Может, когда и заживете получше.
В общем, девчонкам пришлось пойти восвояси ни с чем, если не считать испорченного настроения и сильного удивления. И было над чем подумать.
Во-первых, есть кто-то, кто хоть немного понимает происходящее.
Во- вторых – присутствие Чудовища способно менять вид окружающих предметов. Слава Богу, не у всех.
Андрея ругать они решили после обеда.
Придя домой, Анечка оглядела то, во что была одета. То есть штаны и рубашку. В свете Чудовища Василиса Петровна умудрилась разглядеть в них желтенький сарафанчик.
Еще совсем недавно жизнь казалась такой обыкновенной.
*
Наконец-то Анечкина собака выползла из-под ванны. Подошла, глядя на нее человечьим взглядом и пытаясь вилять поджатым хвостом. Ну что ей сказать? У Анечки обычная собака, без крыльев. Симпатичный небольшой зверек, сидя перед которым, Анечка может говорить все, что в голову придет. Самое интересное, что ее понимают. К окну близко собака не подходит, тянет носом и ложится подальше.
За окном снова непонятно что – ночь или день, видно только на часах. Впрочем, правильно ли идут часы, тоже никто не знает. Кажется, идут правильно пока. Анечка никогда раньше так внимательно не заглядывала в окно.
За спиной тихонько заскулили. Собака почуяла что-то, хвостиком виляет.
– Кто там, хоть ты скажи.
Наверное, собаке легче, чем Анечке, понять что-то о собаках – даже с собаках с пятачками.
За окном снова видны то деревья, то крупные выразительные звезды, то еще что-нибудь. И только Чудовище по-прежнему роет… возможно, землю, только из-под нее тоже что-нибудь появляется все время. Надоело.
А, может, просто выйти во двор – и будь что будет? Чего бояться уже?
Анечка – выйдет, она решила. Пусть даже ее съест это неизвестное Чудовище, но так больше нельзя. Да, нельзя, никак. Вот туфли, а вот лестница.
Скрип двери, тугая пружина, и дальше – а ничего там, за дверью. Невероятный мороз, колючий, невыносимый, прямо из-за двери. Кто-то остановил ее – или показалось?
Очнулась в комнате, как потом поняла, у Оли. Никого, но было хорошо слышно, как они с Андреем разговаривают в кухне.
– А кто ее знает. Совсем она, что ли.
– Это от одиночества, – начала Оля.
