ночной беседы? – Какая ж это глухомань, если до столицы края по прямой двадцать километров? Поезд за пятнадцать минут был на вокзале в Барнауле. И какой поезд! Дед рассказывал, ни до, ни после таких не видел ни в кино, ни на картинках – как в сказке побывал. С тех пор и поверил он крепко в коммунизм.
– Ну, с этим всё понятно, за твоего деда несказанно рад, – я с трудом вклинился в его монолог, направляя поток слов в русло текущих проблем. – Но хотелось бы узнать, у нас-то какие планы на сегодня? Нам бы нужно межевание посмотреть и с жильём определиться. Давай, Петро, как зам по науке принимай командирские решения.
Я бросил окурок в урну, полную воды, выпрямился и потянулся – до хруста в костях: надо ж было уснуть, свернувшись в кресле! Специально захочешь – не получится, а нечаянно – так и запросто…
– Ну, Фёдор Егорович вам определил уже. Жить будете в люксе, на счёт еды сейчас поедем к Егорычу, столоваться у него будете. А документацию хоть сейчас в конторе посмотреть можете.
– Ладно. Виктор! – крикнул я. – Где ты там? Поехали!..
– Куда? – проворчал напарник, выходя на крыльцо. Недовольное лицо, лохматый, в мятой одежде. Вспомнив, как он пристраивался заснуть то на кровати, то в кресле, но неумолчный ботаник тормошил его, требуя продолжить спор. Мне-то что, я просто поудобнее устроился в кресле, закрыл глаза и, прикрыв подушкой ухо, заснул, а вот Витька, похоже, «просветился» по полной программе!
– На Кудыкину гору – мышей ловить, да тебя кормить, – с ехидцей в голосе ответил тот.
– И зачем?
– Завтракать, друг мой любознательный. Видишь ли, некоторые люди с утра кушать хотят.
– А я уже перекусил! – радостно сообщил ботаник. – Заглянул к администраторше, а она меня напоила вкуснейшим чаем и угостила бутербродами!
– Рад за тебя, – проворчал Виктор, с ненавистью глянув на знатока в области применения тензорных исчислений.
Чертыхаясь, он завёл «хаммер» и, сокрушенно поцокав языком, вышел при свете дня рассмотреть царапины на когда-то сверкавшем лаком кузове и оценить ущерб.
– Да тут два шага, пешком дойдём, – сказал ботаник, махнув рукой вдоль улицы.
Виктор не стал настаивать, и мы потащились по грязной, раскисшей дороге, стараясь наступать на остатки асфальта и траву.
– Вот дерьмо! Яшк, прикинь, в коровью лепёшку влез! – Виктор достал из кармана спортивной курки пачку влажных салфеток и принялся стирать навоз с кроссовки. – Позавчера только приобрёл. Найковские, десятку стоят…
Я едва не рассмеялся, столько обиды было в голосе напарника. Словно ребёнок, у которого в первый же день отвалилось колесо от новой машинки.
– Сапоги бы надел, резиновые. Я вон в галошах – и не парюсь, – ответил я ему, подумав, что правильно сделал, что с утречка заглянул к администраторше – доброй женщине, прямо-таки с материнским участием одолжившей
