ее, пробежалась взглядом по моей таблице.
– Алика Георгиевна, я жду объяснений, – холодно произнесла Марина Аркадьевна.
– Таблицу делала Людмила Олеговна.
Я испуганно ахнула, когда все уставились на меня, особенно Антон Васильевич. Повернулась к Алике Георгиевне, но та указала на меня рукой. За что? В голове просто не укладывалось. Как она могла так со мной поступить?
– Я была очень занята и попросила Людмилу Олеговну подготовить таблицу для Антона Васильевича, – меж тем продолжала Алика Георгиевна, а я поняла, что оправдываться бессмысленно. Но так хотелось, чтобы она призналась сама.
– Вы уволены! – рявкнул начальник финансового отдела.
В этот момент, мне показалось, мое сердце остановилось. Я затравленно посмотрела на Марину Аркадьевну, но та лишь качала головой, рассматривая таблицу.
– Алика Георгиевна, быстро переделайте и впредь не перекладывайте свою работу на тех, кто не в состоянии с ней справиться.
Я чуть не всхлипнула от обиды и требовательно взглянула на Алику Георгиевну, надеясь, что она скажет правду, но та замотала головой и закусила губу. Я не понимала, не могла найти объяснения, почему она так поступила со мной. Я же старалась наладить с ней отношения, а она… Выносить гнетущее молчание я больше не могла. Выскочила из отдела и бросилась в туалет. Через пару минут с виноватым видом туда заглянула Алика Георгиевна.
– Прости меня, – взмолилась она так, что от жалости к ней у меня защемило сердце. – У меня кредит, понимаешь? Он бы уволил меня. Ему без разницы, кого увольнять, а у меня ребенок и кредит… и муж непутевый. Прости, Люда. Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди, ты найдешь себе другое место. А я уже не в том возрасте, чтобы менять работу.
Она еще раз извинилась и поблагодарила меня за молчание. Я оперлась руками о раковину и попыталась снова не разреветься. «Добрыми делами выложена дорога в ад», – твердила мне бабушка, а я ее не слушала. Не надо было помогать Алике Георгиевне… Но она так умоляла. У нее ребенок заболел, и она не успевала доделать эту таблицу, поэтому попросила меня. Я сама видела, что таблица неудобная, кривая какая-то, но там оставалось заполнить последние два столбца, что я, собственно, и сделала. Пришлось даже задержаться из-за этого на работе. И вот результат. Мне никто не поверит, если я буду оправдываться. Ведь никто не слышал, как меня уговаривала Алика Георгиевна, а секретарь Антона Васильевича подтвердит, что это я принесла ей папку.
Я взглянула на свое отражение в зеркале: зареванная, нос красный, глаза опухшие.
– Неудачница, – шепнула я себе и стала умываться ледяной водой.
К черту эту работу! Никаких нервов на нее не хватит, даже нормально поесть не могу, не говоря уже об остальном.
Вернув бейдж, я написала заявление на увольнение и со всеми попрощалась. Марина Аркадьевна попросила прийти через два дня за расчетом. Выйдя в холодную
