плясать в своих челноках. Сам же тайон скакал больше всех и махал орлиными хвостами. Едва они кончили этот балет, как наши чугачи начали свой с песнями и бубнами. Эта забава продолжалась около четверти часа, во время которых наши дорогие гости приехали к пристани и были на лодках вынесены кадьякцами. Я думал, что вся церемония этим кончится, однако же обманулся. Ситкинцы еще на несколько минут остались на своих лодках и любовались пляской чугачей, которые под звуки песни изображали смешные фигуры. После окончания этого представления тайона положили на ковер и отнесли в назначенное для него место. Других гостей также отнесли на руках, только без ковров. Поскольку день заканчивался, то Баранов приказал угощать посольство, переговоры были отложены до следующего утра.
18 июля перед полуднем ко мне приехал ситкинский тайон на ялике Баранова и со всей своей свитой. Не успели они отгрести от берега, как начали петь и плясать, а один, стоя на носу, непрестанно вырывал пух из орлиной шкурки, которую держал в руках, и сдувал его на воду. Приблизившись к нашему кораблю, они остановились, запели песню, производили разнообразные движения и затем поднялись наверх. На шканцах пляска опять началась и продолжалась около получаса. По окончании этой церемонии я позвал в свою каюту тайона, его зятя с женой и кадьякского старшину, а остальных приказал угощать наверху. Напоив своих гостей чаем и водкой, я стал разговаривать с ними о прошедшем и показал им, как несправедливо поступили ситкинцы с нами в старой крепости, тем более что постройка ее была начата с их собственного согласия. Тайон, насколько можно было заметить, почувствовав справедливость моего упрека, признавал своих земляков виновными, уверяя, что он сам не принимал в этом никакого участия, что он всячески старался отговорить и остальных от столь злого намерения, но, не добившись успеха, уехал в Чильхат, чтобы не быть свидетелем их поступка. Он говорил правду, ибо с самого начала заселения показывал свою приверженность к русским и, действительно, не присутствовал при убийстве наших. После этого я призвал к себе аманатов, в числе которых находился и его сын. Это понравилось старику, особенно потому, что мальчик уже подрос и, живя на хорошей пище, поправился. Однако же при этом отец не проявил никакой заинтересованности при первом свидании с сыном, а только благодарил меня за заботу о нем, говоря, что он от многих слышал о моем добром обхождении с аманатами. После этого разговор велся о разных обстоятельствах, относящихся к здешней стране. Между прочим, я узнал, что от прохода Креста до мыса Десижена народ называется колюшами и что он имеет тот же язык, что и жители Стахинской губы (пролив Фридрика). Проведя больше двух часов в разговорах, мы поднялись наверх корабля, и наши гости, поплясав еще немного, уехали с такой же церемонией, с какой и приехали. Эти люди непрерывно пляшут, и мне никогда не случалось видеть трех колюшей вместе, чтобы они не завели пляски.
Перед отъездом я позволил тайону выстрелить из 12-фунтовой пушки, чем он был весьма
