песни Александра Галича мысленно называл «гражданкой Парамоновой», сурово начала:
– Ну что, дождались, товарищ Медведев?
– Чего дождался? – решил уточнить вызванный.
– Сами знаете, – отрезала «товарищ Парамонова». – Вы хоть понимаете, что натворили?
– А что я натворил? – искренне удивился Феликс.
– И вы меня спрашиваете?!. Дураком прикидываетесь?!. – возмутилась парторг, закипая от бешенства.
Неинформативно-вопросительный диалог перешел в запредельно-эмоциональный монолог, из которого Феликс узнал, что своим несанкционированным сотрудничеством с печатным органом иностранной державы он нанес колоссальный ущерб имиджу СССР, авторитету советских писателей и государственных деятелей, а также опозорил высокое звание работника печати. Когда дама утомилась, подключились деятели калибром помельче. Они долго упражнялись в предположениях относительно размытых нравственных принципов Феликса Медведева, идущих вразрез с моральным обликом строителя коммунизма.
Наконец партийцы выдохлись и посмотрели на «закоперщицу». «Товарищ Парамонова» не отрывала колючего взгляда от грешника, ожидая слов покаяния. Но никакого публичного аутодафе и посыпания неразумной головы пеплом не случилось. Феликс сидел, еле сдерживая ярость, и метал ответные «молнии». Обдумав создавшееся положение, он пришел к выводу, что своей статьей в болгарской газете он не только не нанес урона советскому строю, но и дал дополнительную рекламу Шолохову и Брежневу, за что имеет право рассчитывать как минимум на денежную премию. К тому же Феликс вспомнил, как поработал на реноме Леонида Ильича по заданию редакции, написав к 70-летию генсека статью с поэтическим названием «Наука жизни». Правда, выполняя волю Софронова, Феликс сочинил материал вместо писателя Вадима Кожевникова, автора популярного романа «Щит и меч». На даче в Переделкино Кожевников прочитал статью, под которой будет стоять его подпись, одобрил ее и передал журналисту самолично исписанный листок бумаги, на котором указал все свои регалии: и депутат Верховного Совета СССР, и член ЦК КПСС, и лауреат всяческих премий, и прочая, и прочая… Кстати, фанатичный собиратель автографов, Феликс до сих пор хранит этот листок-реликвию. Позже журналисту передали, что Леонид Ильич задумал четвертую книгу мемуаров, которую собирается назвать «Наука жизни». «Так я вообще молодец!» – окончательно решил Феликс, перебрав в памяти детали того двусмысленного мероприятия.
Певчей птички коммунизма из активиста «Сталинской смены» все же не получилось
Парторг и журналист обменялись холодными взглядами, из чего стало очевидно – ни одна из сторон не собирается сдаваться. Результатом заседания явился выговор за нарушение журналисткой этики и неприглядное поведение гражданина СССР за рубежом. Увлекшись экзекуцией, бюро постановило не только расследовать все обстоятельства инцидента, но и поднять
