слабые, затем наступало время дваждырожденных – глав семей и мелких родов, а уже они уступали место сильнейшим, таким как Эктар, Крэаз, Айар.
Нары на состязание не допускались даже в качестве зрителей. Сиррам – женам, дочерям и, как выяснилось, наидам – позволялось наблюдать за турниром, только если они находились в особом хорошо защищенном помещении. А вот сыновей саэры с малых лет брали на трибуны. Мальчики наслаждались зрелищем, учились и… мечтали. О том, как однажды выведут на арену собственных къоров, одержат сокрушительную победу, затмив прежних героев, и покроют имя рода громкой неувядаемой славой. Дети императора, разумеется, исключением не были.
Слушала восторженные истории младшего Айара, в которых факты переплетались с яркими детскими воспоминаниями, и не находила подвоха. Ни в чем. Увлекательное, красочное, для женщин совершенно безопасное зрелище. Поймала себя на желании увидеть все, что с таким воодушевлением описывал Линсар.
Почему же Повелитель так настаивал на моем присутствии? В чем ловушка? Или нет никакого злого умысла – лишь желание помочь советнику и другу определиться с подарком?
Трудно в это поверить.
– Наланта, я к тебе обращаюсь. Слышишь? Где ты витаешь? – раздраженный женский голос, пронзительный, режущий, прервал Линса на полуслове.
За идеально выстриженными экзотическими деревьями замелькали чьи-то силуэты, и через минуту на широкой аллее, вдоль которой мы шли, появились люди.
– Мама! – с досадой выдохнул юноша.
А я даже шею вытянула, пытаясь во всех деталях разглядеть жену владыки Эргора.
Стройная элегантная женщина самодовольно несла себя по дорожке парка. Ей было чем гордиться: алебастровая кожа, прекрасные золотистые волосы, густые и блестящие, большие синие глаза, изящная фигура – природная красота, тщательно облагороженная воспитанием и высоким положением в обществе. Впечатление портили капризно-недовольная гримаса и холодный, очень холодный цепкий взгляд человека, не способного чувствовать. А еще удивительное сходство с сиррой Борг, которая с такой же кислой миной торжественно плыла неподалеку от супруги императора. Хм… Они что, сестры?
Рядом с дуэньей я заметила сестру Саварда и удивилась: никогда не видела ее такой. Девушка словно выцвела, превратилась в тень. Лучистый взор погас, на губах застыла вежливая, ничего не выражающая улыбка. Солнечная девочка пропала, уступив место высокородной сирре, отстраненной и… правильной.
Кроме этих двоих хозяйку Женского парка сопровождали несколько телохранителей и группка льстиво скалящихся дам. Разряженные в пух и прах, они были так обильно украшены, что глазам стало больно от блеска драгоценностей. Единственным мужчиной помимо охранников в этой женской компании оказался Аллард, с видом мученика идущий по другую сторону от матери.
– Лард, дорогой, – высокий голос ввинчивался в уши, заставляя
