это событие неизменно собирало огромные толпы любопытных. Появились даже мелкие спекулянты, делавшие на этом деньги.
Иногда случаются на свете происшествия, которых никто внятно объяснить не может. Вот и в этот раз, нос Ковалева вдруг оказался на своем месте, так же внезапно, как до этого пропал. Случилось это 7 апреля, когда коллежский асессор, называвший себя майором, случайно посмотрел в зеркало и обнаружил нос. Целехонек и невредим. И ничто не указывало даже, что он куда-то отлучался, как-будто и всегда был на лице. С тех самых пор никто не видел майора в дурном расположении духа, всегда он был улыбчив и чрезвычайно обходителен.
Портрет
Мало какое место в Петербурге могло похвастать таким собранием народа и праздных зевак, как картинная лавочка на Щукином дворе. Чего там только не было: и старинные картины, писаные масляными красками и покрытые темно-зеленым лаком в темно-желтых мишурных рамах, и гравированные изображения всяческих портретов, и произведения, отпечатанные лубками на больших листах – собрание самородных дарований русского мужика. Покупали это все не слишком часто, но желающих посмотреть всегда было огромное множество.
Остановился перед этой диковинной лавкой и молодой художник Чартков. Изношенная шинель его и потрепанная одежда выдавали в нем того человека, который всецело занят своим трудом, составляющем всю жизнь его и ему нет решительно никакого дела до внешности. Однако молодость придает таким людям некоторую привлекательность. С отвращением смотрел Чартков на эти малевания, размышляя о том, кому нужна вся эта безвкусица. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил продавца лавочки, вот уже некоторое время пытавшегося договориться с ним о цене за какие-то картины. Ничего не купить было уже нельзя и молодой художник начал рассматривать картины, валявшиеся на полу лавочки, в надежде найти что-то ценное. Наконец, нашел он портрет одного старика с бронзовым лицом, скулистым и чахлым, но более всего поразительны были глаза старика – они были как живые и смотрели прямо в упор на Чарткова. Было в них что-то мистическое и отталкивающее, но оторваться от них было нельзя. Сам потрет был в огромных рамах, бывших когда-то золочеными, но ныне остались лишь следы той позолоты. Сторговавшись с продавцом за двугривенный, молодой человек неожиданно для себя купил это творение.
Уставший от того, что приходилось постоянно поправлять портрет, норовивший вышмыгнуть из-под мышки, Чартков пришел в свое убогое жилище в Пятнадцатой линии на Васильевском острове. Дверь ему открыл его приспешник, краскотер и натурщик Никита, сообщивший, что накануне приходил хозяин с квартальным, чтобы требовать денег за квартиру. Из горестных размышлений о своем бедственном положении, молодого художника вывел портрет им же купленный и о котором он успел позабыть. Глаза старика были как живые, смотрели прямо на него, от этого взгляда невозможно было спрятаться, что-то жуткое и необъяснимое было в нем. Тогда художник укрыл
