А потому я обзавелся и третьей сим-картой – для переговоров с мамой.
В перемены, произошедшие в моей жизни, я ее посвящать не стал, а Юрка подтвердил, что легализуется в Штатах без ее помощи, опираясь на собственные связи. В этом я нисколько не усомнился, полагаясь на хитроумие его и змеиную изворотливость. Не нашлась еще та рогатина, способная прищемить ему хвост.
Единственный человек, которого я все-таки решил посвятить в тайну своего нового бытия, была Лена. Ей отчего-то я доверял убежденно и слепо и даже надеялся, что на новой стезе она способна меня поддержать и указать верные ориентиры в дальнейшем движении сквозь милицейские дебри. Да и с кем еще я мог поделиться, рассчитывая на сопереживание и дельный совет?
И когда в очередной раз я встретил ее в аэропорту и по дороге домой поведал о перипетиях своих социальных трансформаций, она лишь загадочно улыбнулась, сказав:
– Идейка смелая. И тут есть над чем поработать.
– А я не зарываюсь, как думаешь?
– Я думаю, что мне всегда нравились смелые парни, – и блеснув весело своими карими бесшабашными глазами, поцеловала меня, обдав теплым ароматом изысканного парфюма.
Дела в Нью-Йорке, как я понял, у нее пошли наперекосяк, бизнес хирел, и на сей раз она летела через Россию в Таиланд за какими-то таблетками для похудания, пользующимися в США диким спросом, но запрещенными для ввоза, ибо содержали не то наркотические составляющие, не то личинки глистов – в подробности я не вдавался.
Это был, видимо, какой-то очень выгодный бизнес: поклоняться золотому тельцу за пригоршню долларов наживы и мотаться через половину планеты практичная Лена за здорово живешь не стала бы. Таможенные барьеры она миновала благодаря личной находчивости, а именно: перед их преодолением натирала луком глаза и заправляла в нос перец. Чихающая и исходящая нездоровыми слезами пассажирка у американских стражей границы, патологически опасающихся всякого рода инфекций, вызывала лишь одну реакцию – категорического отторжения. Общаться с заразной особью не желал никто, Лену пропускали вне очереди, и от ее багажа шарахались как от чумного. Однако последнюю партию, присланную ей из Азии в Нью-Йорк почтовым грузом, конфисковала таможня, она попала под суд как контрабандистка и теперь висела в пограничном компьютере, что означало ее непременный личный досмотр при каждом въезде в Штаты.
– Достали, суки, – глядя в зеркальце и подводя губы, равнодушно сетовала она. – Придется менять технологии. Мне дали концы на московской таможне, прилетела на переговоры. Сколько, правда, с меня будут тут драть за услуги, совершенно неясно.
– При чем здесь наши торговые стражи границы?
– А теперь таблетки полетят транзитом. Таиланд – Москва, Москва – Нью-Йорк. Уже как российский экспорт. Витамины для крупного рогатого скота. В Штатах таможенника на грузовом терминале я купила, отдаст мне карго без досмотра и ручку поцелует.
– А если что? Риск того стоит?
– Обстановка
