между нами что-то происходит, что он нравится мне, а я нравлюсь ему? Могу ли я ему нравиться, когда его бывшая жена такая красавица?
– А чем вы занимаетесь, София? София, о чём вы так задумались?
Я не сразу услышала его голос.
– Что? Извините.
– Чем вы занимаетесь?
– В основном благотворительностью. Я живу между Хьюстоном и Нью-Йорком. В Хьюстоне моя семья, у меня там галерея. Я привожу в Хьюстон молодых Нью-Йоркских художников, организую выставки, а прибыль от продаж идёт в различные фонды помощи детям, животным. Я люблю свою работу. Люблю современное искусство, очень люблю Нью-Йорк. Я очень благодарна своим родителям, что дали мне возможность всем этим заниматься.
– Вы имеете ввиду, что вам не нужны деньги? Вам не надо зарабатывать на жизнь?
– Это, конечно, тоже. Но в Америке этим не принято гордиться, – смущённо сказала я. – Я имею в виду, что я возглавляю отдел благотворительности в компании моего отца, и у меня очень хороший бюджет на помощь как молодым художникам, так и детям. Вы не поверите, но я очень много работаю.
– Почему, я поверю вам. Заниматься благотворительностью – это большой труд, и, как правило, ею занимаются энтузиасты, которые работают с большой отдачей. Если это только настоящая благотворительность.
– Если вы бываете в Хьюстоне, то приходите в мою галерею, вы увидите, какие я делаю проекты. Это достаточно большие мероприятия, а все собранные деньги идут на помощь детям. У нас в Галерее нет зарплат, работаем на чистом энтузиазме. Мы сегодня летели из Нью-Йорка. Вы живёте в Нью-Йорке?
– Я купил квартиру в прошлом году возле Центрального парка, у меня такой вид – мечта. Но вы не поверите, если начнётся мой новый проект, я буду часто бывать именно в Хьюстоне. – Алекс замолчал, но потом добавил. – А я обязательно зайду в вашу галерею, София!
И опять он на меня посмотрел как-то оценивающе, я не могла понять, что он оценивает – стою ли я того, чтобы отвлечься от нового проекта на романтику, или он оценивает, так же я хороша и необыкновенна, как его бывшая жена?
Но что-то он всё время просчитывал в своей голове. А может, это мои фантазии, и я просто его совсем не интересую. Но тогда и он меня совсем не интересует. Хотя это неправда, конечно, этот русский умеет произвести впечатление. Я опять на него посмотрела, и сердце моё замерло на миг, а потом стало биться сильнее; я отвернулась и стала смотреть в окно, но перед глазами был его образ. Я ухмыльнулась. Вряд ли я могу сказать, что он меня не интересует.
– А что это за ваш новый проект в Америке? – спросила я у Алекса.
Он опять посмотрел на меня каким-то долгим взглядом.
– Я суеверный, София. Мы все, русские, суеверные. Сначала должно всё случиться, а потом стоит об этом говорить.
– Так всегда говорит моя мама, – с улыбкой сказала я, – сначала должно всё произойти, а потом об этом можно рассказывать. Точно, наверное, все русские суеверны.
Я не знала,
