грохотом и смехом принялись за дело. Благородный порыв ознаменовался двумя сломанными лопатами, потерянным золотым кольцом, многочисленными порезами и синяками, поцарапанными стенами, приведенным в негодность дверным замком, коротким замыканием в электросети, большой кучей мусора у ворот и зловещими угрозами выселения неугомонной жилички.
Если Маша переходила дорогу, то красный свет обязательно загорался в момент ее нахождения посередине проезжей части. Экстренное отключение света стучалось именно тогда, когда гостья с Урала намыленная находилась в душе. Просроченные продукты в супермаркете уютно укладывались в ее корзину. Трещина в асфальте намертво обнимала каблук ее босоножки. Голодная дворняга, слопав предложенное Машей угощение, ничуть не смущаясь, оставляла на ее руке злобные следы своих зубов. Посуда норовила выскользнуть из рук, одежда – треснуть по шву в самой неожиданной обстановке, документы – пропасть бесследно.
Спустя три недели проживания в студенческом улье Мария сообщила мне, что выходит замуж, и я приглашена на смотрины. Предвкушая новую катастрофу, я помчалась в общежитие. Первое, что поразило меня в ее комнате, были многочисленные черно-белые рисунки отдельных эпизодов тела на стене. Да-да, не фрагментов, не частей, а именно эпизодов. Экзотический коллаж пестрел всеми оттенками серого и черного. Штриховки, пунктиры, мазки, крап, тонкие и толстые линии. Со стены на меня взирала выгнутая шея, увенчанная шляпой подбородка; тонкая ключица под идеальной линией плеча; маленькая ладонь с овальными ногтями; огромный морщинистый лоб, подчеркнутый нитками бровей; круглое колено, ладно сидящее на голени; миндалевидный глаз с проникающим в душу взглядом; плоский животик с дырочкой пупка и выпуклым лобком; локтевой сгиб с очаровательными ямочками. Весь этот ассортимент, явно нарисованный одним небесталанным художником, по уверениям Маши, был заряжен позитивной энергией, укрепляющей жизненные силы, здоровье и дух зрителя. Пятиминутного укрепления духа посредством этой экспозиции мне хватило и по сей день. Хорошо, что рисунки предваряли знакомство с женихом, ибо последующий удар явно пошатнул все укрепления.
Ни много, ни мало, Маша собралась замуж за студента из Нигерии. Белокожая и светлоглазая уральская красавица представляла собой невиданный контраст с представителем народа йоруба, темноглазым обладателем угольной смуглости. Кипой (а именно так его и звали) готов был увезти свою прекрасную принцессу в далекую Западную Африку на берега Гвинейского залива, осыпать нигерийскими тугриками – найрами и обратить в Ислам.
Новоявленный жених явился на смотрины не один, а с тремя земляками. В считанные минуты маленькая комната Марии превратилась по количеству чернокожих людей на квадратный метр площади в российский аналог Нью-Йоркского Гарлема. Непередаваемый колорит создавали специфические запахи еды и благовоний, мелькающие черные руки с розовыми ладонями и смешанный рой голосов на плохом русском, узнаваемом английском и абсолютно критическом
