к вожделенному месту раздачи бесплатной похлебки. Взять его под руку я не решаюсь. Вадим с персоналом царственно суров, и вопрос об уместности моего присутствия среди крахмальных скатертей отпадает, не возникнув. С радостно бьющимся сердцем я утыкаюсь в меню, сообщив из вежливости:
– У меня зверский аппетит. Как насчет денег?
– О деньгах не беспокойтесь.
Я решила себя осчастливить. Через час взгляд Вадима становится изумленным, я поглощаю содержимое тарелок ритмично и не сбавляя темпа, сам он лениво ковыряет вилкой в салате. Что он там хочет найти, интересно? Я слегка расслабляюсь и начинаю к нему присматриваться.
До сих пор он был для меня абстрактным «обедом», теперь же приобретает черты симпатичного мужика, сорока с небольшим лет, крупного, холеного, с моложавым лицом и явно шальными деньгами. У него замечательная улыбка и лишних килограммов шесть, хотя живот подобран и держится Вадим молодцом.
– В теннис играете? – спрашиваю я, улыбка у меня будто приклеенная.
– Играю. А вы?
– И я. Иногда.
– Почему иногда?
– Когда деньги есть. Но их почти никогда нет.
Он смеется.
– А чем вы вообще занимаетесь? Учитесь где-нибудь?
– Побойтесь бога, – фыркаю я. – Я взрослая девочка. – За роскошный обед я чувствую себя слегка ему обязанной и сообщаю в порядке ценной информации: – В родном городе я служу на телевидении. Передачу «Каждый день» смотрите? Вот, я как раз помогаю ее готовить. – В том, что я говорю, есть доля правды, последняя запись в трудовой книжке тому свидетель, хотя я до сих пор не пойму, в чем, собственно, заключалась моя работа. Помнится, я резво бегала по этажам и заваривала кофе на всю братию. Но чаще всего пристраивалась в каком-нибудь уголке с книжкой в руках, от души надеясь, что обо мне никто не вспомнит. В общем, мои знания, умения и опыт там совсем не пригодились, но Вадиму сообщать об этом ни к чему.
– Интересная у вас работа, – говорит Вадим, видимо имеющий смутное представление о службе на телевидении.
– Ага, – радостно соглашаюсь я. – А вид у меня несерьезный из-за этих идиотских шорт и майки. К сожалению, вещи остались у моего друга.
– Кстати, что за неприятность с ним произошла? – спрашивает Вадим.
Я улыбаюсь еще лучезарней, если это вообще возможно.
– Он со мной поссорился. И теперь живет с моим чемоданом и паспортом, а я – с майкой и шортами. Правда, у меня еще есть купальник, без него жизнь на юге чрезвычайно тосклива. Как вы считаете?
Вадим смеется.
– Ясно. А я удивился вашему аппетиту. Ничего, что я об этом говорю?
– Ничего. Я беру пример с шотландских горцев, они едят впрок все, что дают, зато потом живут как верблюды.
– У вас есть какие-то родственные связи с шотландскими горцами? – ухмыляется Вадим.
– Нет, просто любовь к приключенческой литературе. Сразу видно, что в детстве вы не читали Вальтера Скотта.
– Я не большой знаток литературы.
