тётки Дарьи: «Догоняй, побеждённый!» и нырнула под набежавшую волну, которая жутко заскрежетала по песку.
Я открыл глаза. Пассажиры спешили к входу.
«Какая станция?» спросил я у проходящей мимо женщины, хотя мне это было абсолютно безразлично.
«Н-ск. Выходишь так пошли, а то поезд пойдёт дальше.»
На перроне тётку встречали молодые парни и забрав у меня вещи, которые я помог вынести из вагона, компания, спустившись с перрона, исчезла в темноте.
Я остался один на продуваемом всеми ветрами перроне. Я направился к залу ожидания. Подойдя к двери, я совсем уже собрался взяться за ручку, как услыхал:
«Не дёргай, на ночь закрывают.» обернувшись, я увидел пожилого мужчину в железнодорожной форме, с молотком на длинной ручке.
«Отец, не угостишь сигареткой?»
«Я сам то не курю, вон напарник у меня дымит, Меня всего уже задымил, Пошли, даст поди-ко.» и мы пошли в конец перрона к зданию, на котором была вывеска: П. Т. О.
Войдя в здание, мужчина обратился к человеку, буквально утонувшему в табачном дыму: «Васильевич, угости хорошего человека своей отравой, сам, может, хоть подольше проживёшь.»
«А почему не угостить? «поднялся со скамейки мужчина в годах «На, мил-человек, травись, пусть вон такие как он здоровые помирают.» усмехнулся он.
Я прикурил и спросил: «А Н-ск это что? Деревня, город? Тут есть куда на работу устроиться?»
«Это районный центр, посёлок городского типа, ну а на счёт работы, так это смотря кто ты по специальности.»
«Я техник-электрик.» не совсем уверенно ответил я, вспомнив что все мои документы, в том числе и диплом, «канули в лету.»
«Ну это ты можешь на подстанцию обратиться, а не хочешь, к нам —железнодорожникам, тоже соответствующая служба имеется.»
«Ну спасибо, пойду я.» встал я направляясь к выходу.
«Да куда ты сейчас пойдёшь то, в своей рубашонке? Ночь на дворе. Ложись вон на скамейку, перекимаришь до утра, а там и пойдёшь куда надо. Я же вижу: чужак ты у нас. Своих то я всех знаю, и к кому приезжают тоже, а тебя первый раз вижу.» и достав из стоящего стола матерчатую сумку, вынул из неё термос, приличный шмат сала, луковицу, несколько яичек и хлеб. «На-ко вот перекуси да и ложись, утром я тебя подниму к смене.» Глядя на всю эту «роскошь», я почувствовал, как мой рот наполняется слюной. Уговаривать меня не пришлось. Когда я уже заканчивал есть, Васильевич вынул из кармана пачку «примы» и спички. Положив всё это на подоконник, сказал: «Сейчас товарняк пойдёт, так ты уж подыми здесь один.» Взяв молоток и шахтёрский фонарь вышел.
3
На другой день, я ходил и знакомился с посёлком, где, хочешь-не хочешь, мне предстояло обитать.
В мои ближайшие планы входило: любой работой заработать не много денег, съездить в Москву и вернуть украденные документы, но сколько я ходил по посёлку, я всё больше убеждался,
