в расшатанную дверь. Девочка-подросток лет двенадцати в мятом платье открыла ему.
– Вы к кому? – спросила она с испугом, отстраняясь от двери.
Следом в прихожей показалась сама хозяйка квартиры в грязном заношенном одеянии с претензией на шик. Показав свое удостоверение в раскрытом виде, оперативник прошел в квартиру. Он знал по личному делу, с кем она проживала, кроме ее дочери.
– Здесь проживает гражданка Гарднер? – спросил следователь Кирьянов, преграждая выход из квартиры.
– Да, это я, – чуть слышно сказала рецидивистка. – Отойди отсюда, – скомандовала она дочери, которая с любопытством наблюдала за происходящим. – Иди в свою комнату и сиди там.
Девочка шмыгнула в боковую комнату, закрылась на обе распашные двери.
– Вы арестованы по подозрению в убийстве нашего оперативного сотрудника. Вот ордер на арест, – оперативник предъявил ей документ. – Пройдемте со мной.
Он надел ей наручники, препроводил в специальную, предназначенную для такого случая, машину-фургон. В кабине их дожидался шофер. Как и предыдущую, арестованную, подозреваемую отправили сначала в КПЗ. Оперативник написал отчет генералу Кедрову, отнес сам лично к нему в кабинет.
– Хорошо. Пусть пока там посидит, подумает, напишет признательные показания. Отправим дело на рассмотрение в суд, – сказал генерал, не теряя времени даром. – Можно допросить и устроить следственный эксперимент.
Следователь Кирьянов ломал голову над тем, почему земля носила таких осквернителей мира – хищников в образе и подобии богоматери. Тревожные мысли не давали ему покоя: «Фашизм проник в их душу и тело. Как паутина, опутал мозги. Ни перед чем не останавливаясь, обе пожинали плоды на ниве Дахау, Освенцима, Бухенвальда. Одна препровождала детей в газовые камеры, а другая – через громкоговоритель объявляла об этом. Так они считали, что воспитывали свою волю и умение зарабатывать. Послушаем, что другая фифа скажет в свое оправдание. Себя и их главаря-фюрера они любили, наверно, больше, чем несчастных, обездоленных детей».
– Приведите заключенную Гарднер из КПЗ, – сказал оперативник дежурному по этажу, чтобы тот позвонил коридорному в спецприемник.
Через пять минут Гарднер уже стояла около кабинета следователя Кирьянова. Конвоир пропустил ее вперед и закрыл дверь. Она прошла и остановилась. Следователь Кирьянов, сделав вид, что видит ее впервые, спросил, глядя на ее руки, закованные в наручники:
– Как фамилия?
– Гарднер Лидия, – ответила она, встав в привычную позу «вольно», расслабившись, чуть ли не плача от переутомления.
– Можете садиться, – предложил оперативник, доставая сигареты, закуривая, при этом, стряхивая пепел в блюдце, которое он держал в верхнем ящике старого письменного стола, пропахшего табаком и леденцами, хранимыми его предшественником
