последними событиями. К тому же можно было соединить политические маневры с личными интересами. Ведь Ален д’Альбре был ее сводным братом: мать Франсуазы Катрин де Роган (Catherine de Rohan) вышла замуж вторым браком за гасконца Жана д’Альбре (Jean d’Albret), отца Алена. В случае успеха предложенного проекта семья мадам де Лаваль извлекала и милость, и славу как от Франциска II, так и от герцогини Бретонской в будущем.
Д’Альбре пришел в восторг от предложения сводной сестры и поспешил на помощь Бретани. Но – увы! – был остановлен в Нонтроне (Nontron) войсками Карла VIII.
Оставался Генрих Тюдор. Однако новый король Англии был очень осторожен и не спешил откликнуться на призыв о помощи, присланный ему из Арморики. Он хорошо знал эту провинцию, прожив там более десятка лет, когда был изгнан из родной страны. Однако именно французский двор снабдил его людьми и средствами, чтобы помочь завоевать английский престол, и Анна де Божё неустанно напоминала об этом Генриху. Тюдор предпочёл не вмешиваться в «семейные» распри.
Максимилиан? Герцог продолжал думать о нём, несмотря на новые проекты. И сам австрийский император, невзирая на неустойчивость в обещаниях своего союзника, сдержал слово: в июле полторы тысячи солдат под командованием бастарда Бодуэна Бургундского (Baudouin de Bourgogne) высадились в Сен-Мало.
Король римлян прислал подкрепление! Дюнуа спешно поднял свои войска, чтобы объединиться с силами австрийца – и вот уже численность армии достигла 10 000 человек. Войска пересекли французские границы и вскоре вошли в Нант, чего никак не ожидали их противники. После шести месяцев отчаяния в сердцах бретонцев возродилась надежда. Тем более, что французы были вынуждены снять осаду столицы (6 августа) и отступить к Витре, которым Карл VIII овладел 17 сентября.
Радость той победы короля и четы де Божё разделяли мятежные сеньоры из Ансени, Шатобриана, Дола, Сент-Обен-дю-Корьме, Ланьона, Трегье, Вана, Оре…
Обессиленный финансовыми и военными потерями, Франциск II предпринял собственные меры по привлечению Максимилиана. Теперь это были уже не просто обещания – 23 сентября герцог Бретонский торжественно согласился на брак Анны с королем Римлян, а Изабо – с эрцгерцогом Филиппом ле Бо. Взамен он просил лишь одного – немедленного выступления австрийца в Бретань. А сразу по прибытии будут отпразднованы две свадьбы.
Что могла думать Анна о тех обещаниях, которые, в четыре года соединили ее с принцем Уэльским, в девять лет – с Максимилианом, в десять – с Аленом д’Альбре, а потом опять с Максимилианом? Конечно, она безропотно соглашалась с желанием своего отца и его окружения, принуждавшим ее связать свою жизнь с чужаком, иностранцем, которого она совсем не знала. К десяти годам девочка была самой лучшей разменной монетой для обеспечения безопасности своей страны.
Однако не только политические интересы делали Анну «самой желанной невестой Европы». Слава о красоте юной бретонки, о ее блестящем образовании разнеслась далеко за пределы герцогства. В то время,
