стакана, Луиза сделала несколько глотков и поперхнулась.
Он выждал, поднес к ее губам всю бутылку, попросил отпить еще глоток, а затем, гладя по взмокшим волосам, приподнял кончиком пальца ее подбородок и попытался заглянуть ей в глаза. Но Луиза, от неспособности что-то вымолвить, опять захлебнулась слезами.
– Нельзя же так, Луизенок… На что это похоже, – бормотал он.
– Мне плохо, – произнесла она. – Ты понимаешь? Мне ужасно плохо… Всё не так… Я так устала. Это было гадко, только что?
– Ничего нет в этом гадкого, – сказал Петр. – Уверяю тебя. Давай отдышимся, оденемся и пойдем на улицу.
– Это было мерзко… мерзко, – лепетала она.
– Ничего мерзкого.
– Ты не понимаешь. Я не об этом… – И она вновь разразилась рыданиями.
Петр наполнил стакан почти до краев и заставил ее выпить всю воду, после чего всё же догадался закрыть дверь в кабинет и, дав ей немного прийти в себя, заговорил быстрым шепотом:
– Мы всё изменим. Обещаю тебе. Мне тоже трудно. У меня тоже всё не так в этом году. Если бы не ты, я бы вообще не знал, что делать. Но всё уладится, я уверен! Если тебе надоела такая жизнь… деревня, однообразие… то я могу продать этот дом и купить что-нибудь в Париже. Да мы вообще можем переехать куда угодно! Ломов вон всё бросил. Все думают, что он рехнулся. Но он прав. Так больше жить нельзя. Ну ответь мне что-нибудь?
– Пэ, мне скучно жить… и неинтересно… Не здесь, в Гарне, а вообще! Ты понимаешь? Вообще скучно жить…
– Да… я понимаю. Всем скучно, – сказал он, помедлив. – Одни это чувствуют остро. У других шкура из толстой кожи, вот и вся разница… Не все признаются, вот и всё… Или вся беда в возрасте? Может быть, всё дело в том, что я старше тебя? Какую жизнь я тебе устроил?
– Нет, при чем тут это?
– Ты знаешь, что я хотел тебе предложить? Мне нужно ехать к Ломову в конце июня. Если хочешь, поедем вместе? Ты же никогда не была в России. Поедем в Петербург… да куда захочешь! Это покруче любых Сейшел… Что ты молчишь?
Зрачки ее дрогнули. Непонимающе всматриваясь в него, Луиза едва слышимо проговорила:
– Это возможно?
– Конечно возможно.
– Тогда дай мне слово.
– Решено!
– Скажи, Пэ… ты никогда не оставишь меня?
– Какой вздор!
– Мне иногда страшно, я сама не знаю отчего. Ну а вдруг что-то заставит тебя, ты понимаешь? Или меня?
– Ничто не сможет заставить.
– Такого не бывает.
– Бывает. Мне ведь не двадцать лет. В некоторых вещах я уже разбираюсь… Я нашел всё, что мне нужно.
– Однажды всё равно что-нибудь изменится. Ведь не могут чувства не меняться с годами, – усомнилась она, и в лице ее появилась холодная задумчивость.
– Так все говорят. Но зачем думать о том, что будет потом, когда неизвестно, что будет завтра.
