собиралась тебе сказать… – Дейрдре помолчала. – Я боялась. После того как твой отец… – Она не знала, как объяснить ему все. – Ты не понимаешь всей опасности, – только и сказала она.
– Я должен поехать в Тару, матушка.
Она грустно кивнула. Да, видно, делать нечего – ехать придется.
– Только не говори, что ты христианин, Морна. Умоляю тебя. Хотя бы этого не делай!
– Я подумаю. – Слова сына повисли на ее шее тяжелым камнем, и она словно вмиг потеряла все свои силы. – А сейчас мне необходимо извиниться перед Ларине. И если он захочет вернуться в дом, ты будешь с ним учтива. Но, возможно, будет лучше, если ты сама переночуешь в амбаре. – С этими словами он вышел.
Ронан с любопытством наблюдал за сестрой. Что ж, подумала она, после стольких лет жизни под ее началом, после того унижения, которое он испытал, не получив места вождя, он может себе позволить немного позлорадствовать. Вскоре вернулся Морна.
Само собой, Ларине с ним не было.
На следующее утро лучше не стало. Христиане оставались снаружи, но заявили, что не уедут, пока не прибудет епископ Патрик. Без сомнения, они уже предвкушали, как проповедник с севера проявит свою знаменитую вспыльчивость. Дейрдре понимала, что ей следует извиниться, но не хотела этого делать при братьях, а те ни на шаг не отходили от гостей. Она велела слугам накормить христиан, и для них приготовили большой котелок каши. Морны тоже не было в доме, но к гостям он не пошел, а дипломатично решил заняться животными. Что было у него на уме, Дейрдре оставалось только гадать.
Утро подходило к концу. Ларине, похоже, постоянно молился. Его спутники разговаривали с братьями Дейрдре. В какой-то момент Ронан зашел в дом и сообщил:
– Знаешь, сестра, что говорят эти христиане? Они нам сказали, что ты будешь вечно гореть в аду.
И снова ушел.
Ближе к полудню один из слуг сообщил о приближении колесницы. Ларине тут же встал с колен, поспешил к воротам и, посмотрев на дорогу, вышел. Потом долго ничего не происходило. Очевидно, оба епископа совещались. Идя к воротам, Дейрдре уже решила, что епископ Патрик, должно быть, просто уедет.
Недалеко от въезда в поместье она увидела колесницу, большую крытую повозку и несколько всадников. Колесница стояла впереди и поражала своим великолепием, достойным самого короля. Из повозки вышли несколько священников – человек пять; всадники, молодые люди в богатых одеждах, украшенных золотом, явно сыновья принцев, – спрыгнули с коней. Все выстроились в процессию. Священники были в белом облачении. Потом Дейрдре увидела, как с колесницы спустился седовласый человек, также одетый в белое. Он был невысокого роста, но казался выше из-за горделивой осанки. Когда он занял свое место позади священников, Ларине встал за его спиной. Тот священник, что стоял чуть впереди остальных и возглавлял шествие, поднял вверх длинный посох. Это был не крест – его нес Ларине, – а обычный с виду посох с изогнутым крюком на конце, вроде тех, что носят пастухи, только отполированный до блеска. Когда священник поднял его высоко в воздух, посох сверкнул на солнце.
Процессия медленно
