единого империалистического фронта и новой интервенции. В качестве главного противника и возможного организатора «крестового похода» рассматривалась в первую очередь Великобритания.
Таким образом, и Россия, и Германия по результатам Первой мировой войны оказались в стане проигравших. Они были фактически исключены из новой системы международных отношений, где правили бал Париж и Лондон. Русских и немцев называли «париями Версаля». Естественно, это стало мощным стимулом к тому, чтобы объединить свои усилия. Укрепление отношений двух стран позволяло обеим выйти из внешнеполитической изоляции, усилить свои позиции на мировой арене.
Помимо этого, в начале 1920-х годов была масса сугубо практических соображений, толкавших стороны к сотрудничеству. Германские военные считали, что помощь России совершенно необходима в борьбе против общего врага – Польши. Польское государство в результате Версальского мира получило обширные территории с немецким населением, а в результате советско-польской войны 1920–1921 годов – большие куски украинских и белорусских земель. Таким образом, и в Берлине, и в Москве Польшу считали одним из главных врагов. А общий враг – лучший стимул для дружбы.
Лучший, но не единственный. Еще одним важным фактором стали экономические соображения. И Россия, и Германия были фактически отрезаны победителями от мировой торговли. Между тем обе страны отчаянно нуждались в возобновлении внешнеэкономических связей. Восстановление российско-германской торговли позволяло решить эту проблему.
Конечно, у власти в России стояли красные, грозившие зажечь во всем мире революционный пожар. В Германии это многих смущало. Однако как раз представители консервативной военной и бюрократической элиты Веймарской республики (так стали неофициально называть новую Германию) не видели в этом ничего страшного. Они принимали в расчет сугубо практические соображения. Кто бы ни стоял у власти в России, Москва является в данный момент ценным союзников. А уж о том, чтобы не допустить новой революции у нас, мы уж как-нибудь сами позаботимся. Идеологические разногласия играли – и будут играть – в отношениях двух стран скорее подчиненную роль.
В апреле 1922 года был подписан знаменитый Рапалльский договор, новость о котором прогремела по всей Европе как удар грома. Две «парии Версаля» сговорились под самым носом у победителей – на Генуэзской конференции, устроенной ради того, чтобы обсудить экономические проблемы Европы, а заодно получить побольше денег с немцев и русских. Да еще и на каких условиях сговорились – полный отказ от взаимных претензий, восстановление дипломатических и экономических отношений без всяких предварительных условий! В Лондоне и Париже пришли в ярость. К слову сказать, многие германские политики, в том числе и министр иностранных дел Вальтер Ратенау, предвидели эту реакцию и потому очень скептически относились к сближению с Россией. Однако лучшего варианта у Веймарской
