двигали столы. Сабина подняла глаза. Лампа над головами закачалась из стороны в сторону.
– Из какого он отдела?
Валнер состроил презрительную гримасу.
– Психолог-криминалист, занимается составлением психологических портретов преступников. Больше я ничего не знаю.
Сабина почувствовала, как у нее подскочило давление.
– Где он сейчас?
По потолку что-то глухо застучало.
– А ты как думаешь? – Симон указал наверх. – Обустраивает себе кабинет в переговорной.
– У нас? Зачем?
– Без понятия. С этим парнем я больше бесед заводить не стану, можешь мне поверить.
Симон потушил сигарету в пепельнице.
– Сама выясняй. Он, кстати, сказал, что хочет поговорить с тобой. – Симон взглянул на настенные часы. – Ровно через четыре минуты.
Этажом выше из переговорной комнаты в коридор были выставлены все пальмы. Сабина постучала в дверь и вошла. В следующий момент отпрянула. В комнате сильно пахло ванильным чаем. И в то же время ароматическими палочками. Но в воздухе висел еще один сладковатый, перебиваемый ванильным чаем запах, который Сабина не могла распознать.
Снейдер полностью изменил помещение. Стулья, составленные один на другой, были сдвинуты в угол. Столы образовывали большую букву П. Сам Снейдер сидел в кожаном кресле; перед ним стояло три ноутбука. По паркету хаотично змеились многочисленные провода. На столе лежало несколько раскрытых папок, диктофон и раскрытый кожаный пенал с длинными острыми иглами.
– Это вы выставили растения в коридор? – спросила Сабина.
– Сами ходить они не умеют, – с очевидным голландским акцентом произнес он и постучал себя по лбу. – Они забирают у меня воздух. Мне необходим кислород, чтобы думать.
Своими интонациями Снейдер напомнил Сабине шоумена Руди Каррелла. Но только не внешностью.
Мужчина поднялся. Худощавый, в черном дизайнерском костюме, наверняка метр восемьдесят, с невероятно длинными руками. На вид ему было сорок пять лет. Аккуратные бакенбарды начинались от ушей и переходили в узкую линию у самого подбородка. Черная борода резко контрастировала с глянцевой лысиной и бледным лицом, которое много лет не видело солнца.
– Садитесь, – приказал он Сабине.
Стул стоял в центре комнаты и был повернут к стене. Сабина села. Как на допросе она уставилась на голую белую стену. Снейдер снял большой акварельный рисунок в раме, который сделала жена Колоновича, и запихнул за шкаф. Вероятно, краски мешали ему думать.
Словно на негнущихся ногах подошел к Сабине. Его мокрый от пота лоб производил нездоровое впечатление. У него жар?
– Вы себя неважно чувствуете? – спросила Сабина.
– А как бы вы себя чувствовали, если бы вам в начале седьмого утра пришлось мчаться во франкфуртский аэропорт?
Шесть утра! Она подумала о своем запросе в системе «Дедал». Просто совпадение!
