царевной китайской[44], которая ныне страдает, пребывая в ужасной болезни. Вы сможете исцелить ее, дав ей проглотить всего одну крупинку находящегося у вас праха земли Философского камня. Помощь эта теперь крайне нужна; ибо по тщетным опытам всех сверхъестественных лекарств, осталась она без всякой надежды.
При этих словах дух остановился, ожидая ответа Гассана, который поблагодарив его за уведомление, решил отправиться с ним к Королю духов. Он приказал Кангригану дожидаться своего возвращения в той комнате; ибо он спешил принести благодарность свою Мулом-бабе за данное ею наставление, и взять у неё дозволение к отправке в путь.
Не успел он войти к ней, как увидел её идущую к нему с видом почтения. Удовольствие отразилось на лице ее, когда она узрела Гассана способным к избавлению её брата.
– Любезный Гассан! – сказала она, – не удивляйтесь, что я обхожусь с вами гораздо ласковее прежнего. Теперь вы уже не тот Гассан, коему я возвратила человеческий образ; вы почти равны по силе брату моему. Но, позвольте открыться, вовсе не по должности к знатным людям, оказываю я вам почтение. Неизвестная мне власть; вливает особое к вам чувство, которое вкладывает в мысли мои надежду, что я благодаря вам наконец-то буду освобождена от всех угнетающих мое сердце печалей. Продолжайте же помогать Падманабу, и знайте, что не останется ничего, состоящего во власти моей, от чего бы я не отреклась, чтобы вознаградить вас по его избавлении. Я уверяю вас в том всем, что ни есть святого.
Слова эти придали смелости плененному красотою Гироулы Гассану, изъяснить перед её матерью на словах то, что чувствовал он в сердце; ибо любовная страсть нередко принуждает нас выступать из пределов благопристойности. Почему и отвечал он ей:
– Милости ваши ко мне, высокородная Мулом-баба, столь велики, сколько я недостоин, поскольку был некогда сообщником врагов брата вашего. И если я преуспею в усердном желании моем, способствовать во избавлении его: это не может мне быть засчитано в заслугу, а будет только знаком исправления в моем преступлении… Но если великодушие ваше простирается до такой степени, что можете вы без омерзения взирать на меня… Ах! Сударыня! Простите ли вы смелость? Если я дерзну изъяснить перед вами состояние сердца моего?.. Но язык мой немеет; я уже и так много наговорил, и дерзость моя достойна наказания.
– Продолжайте, – говорила Мулом-баба, понимающая его намерения, – слова ваши не несут мне огорчения, в чем бы они не состояли. Я клянусь в том благополучием моего брата.
Ободренный тем Гассан повергся на колени, и продолжал:
– Вы ведаете, до какой степени может простираться власть всесильной любви; итак представьте вину мою достойную прощения, если я откроюсь пред вами. Прелести беcпримерной Гироулы, вашей дочери, поразили сердце мое с первого взгляда, и овладев моими чувствами, вы сделали меня её вечным невольником. Теперь судьба моя в ваших руках. От соизволения вашего
Древние язычники, как и ныне магометане, думали, что духи могут сообщаться с людьми женского пола; и будто бы от того родятся смертные духи, свойствами средними между человеком и духом, и обыкновенно волшебники.
