не имею в виду тему. Она могла бы вызвать интерес, если бы ты осветила ее под другим углом. Но лучше подыскать какую-нибудь другую историю. Если раздобудешь больше интересных сведений о твоем доме-призраке, мы поместим твою статью в любое воскресное приложение, пусть даже и через полгода. Но не суетись, пусть это будет дополнением к другим твоим делам.
Ну что ж, Сесилия доделала два репортажа, которые начала на прошлой неделе, и только после этого погрузилась в чтение статьи о доме, выписывая имена людей, у которых потом можно будет взять интервью.
Уже под конец рабочего дня Сесилия зацепилась взглядом за один абзац. Быть может, это всего лишь совпадение, однако, когда девушка еще жила в Гаване, у нее была знакомая с таким же именем. Это она? Единственный человек с таким именем из всех, кого она знала. Фамилия не могла помочь, потому что Сесилия не помнила фамилии гаванки – только имя, как у греческой богини.
Гея жила в одном из домиков под сенью деревьев, типичном для района Коконат-Гроув. Сесилия прошла через сад к домику с ультрамариновыми стеклами. Дверь и окна были еще более яркие, почти съедобные на вид, вроде меренги на именинном торте. Рядом с дверью висел бубенчик, наполнявший вечер одиноким позвякиванием. Растущий неподалеку делоникс обрушил на девушку оранжевый ливень. Сесилия помотала головой и постучала в дверь, но костяшки ее пальцев не выбили почти никакого звука из старой плотной древесины. Только потом она заметила простецкий колокольчик, похожий на те, что вешают на шею козам, и потянула за шнурок.
После недолгой паузы из-за двери раздался громкий голос:
– Кто там?
Кто-то смотрел на Сесилию сквозь узенькую щелку в форме глаза.
– Меня зовут Сесилия. Я журналистка из…
Дверь распахнулась на середине фразы.
– Привет! – крикнула та самая девушка, которую Сесилия помнила по университетским годам. – Что ты тут делаешь?
– Ты меня помнишь?
– Естественно! – ответила хозяйка, улыбаясь вроде бы вполне искренно.
Сесилия подумала, что ей живется очень одиноко.
– Проходи, не стой на пороге.
На диване сидели два кота. Один из них, белый с золотистым пятном на лбу, прищурившись, изучал гостью. Другая оказалась кошкой – такими пестрыми могут быть только самки. Она опрометью бросилась в другую комнату.
– Цирцея очень пугливая, – извинилась девушка. – Садись.
Сесилия в нерешительности остановилась перед диваном.
– Поли, брысь! – шуганула второго зверя хозяйка.
В конце концов, когда Поли спрятался под стол, Сесилия уселась на диван.
– Что ты тут делаешь? – спросила Гея, устраиваясь в кресле у окна. – Я даже не знала, что ты в Майами.
– Уже четыре года.
– Господи! А я – восемь. Как время-то летит!
– Я готовлю статью для своей газеты и вот наткнулась на твое имя в старом материале. У той журналистки сохранился твой адрес, только телефон изменился. Вот почему я не смогла
