можно: ведь она знала, в каком вузе учится незадачливый Казанова. Вот только какой в этом смысл?
Нельзя сказать, что Маруся так уж убивалась из-за предательства возлюбленного. Если совсем откровенно, как только страсти поутихли и он уехал, любовный угар прошел и туман рассеялся. Но ребенок остался. И самым страшным представлялось сказать об этом маме.
Для Маруси было полной неожиданностью, что мать, при ее взрывном крутом нраве, не стала устраивать скандал. Дочь жалела, а не проклинала. Что ж, говорила, раз так – вырастим. Про аборт даже не упоминала.
Может, все дело было в том, что и сама она поднимала детей без помощи мужа. Когда жив был, пил беспробудно и вряд ли помнил, сколько у него отпрысков и кто они – мальчики или девочки. А потом утонул: в сильном подпитии провалился в прорубь. Марусе тогда было четыре года. Отца она не помнила совершенно.
В памяти осталась только одна сцена. Мама привела маленькую Марусю из детского сада. Открыла двери в большую комнату – «залу», девочка рванулась вперед и споткнулась о чьи-то ноги в серых брюках и черных носках. На пятке – круглая дырка. Маруся едва не свалилась рядом, испугалась, расплакалась. Ноги, разумеется, принадлежали отцу, все остальное находилось тут же. Громко храпящее тело источало отвратительный запах. Пьяный отец не дошел до дивана, свалился посреди комнаты и заснул.
Когда он умер, Ольга Петровна даже вид не делала, что горюет по покойному. Не считала нужным врать ни себе, ни другим. Хотя проводила мужа в последний путь «по-людски», со всеми положенными атрибутами.
Братья и сестра были намного старше Маруси. Когда родилась младшая сестренка, Марии было семь лет, а двойняшкам Михаилу и Матвею – по девять. К тому моменту, когда приключилась Марусина беременность, все они уже были взрослыми, имели семьи, жили отдельно от матери и сильно в ней не нуждались. Может, маме стало одиноко, захотелось снова ощутить свою нужность, незаменимость для маленького человечка?
Как бы то ни было, Ольга Петровна приняла беременность младшей дочки, пусть и неожиданную, и слишком раннюю. Последний учебный год Маруся доучивалась через пень-колоду. Аттестат ей выдали из жалости, нарисовав в нем вполне приличные оценки по старой памяти, а еще – благодаря маминому авторитету: та заведовала школьной столовой.
Надо сказать, никаких особых упреков Маруся не выслушивала, гонениям не подвергалась. Хотя и показное сочувствие, и перешептывания за спиной, и ехидство, и злорадные улыбочки – всего этого пришлось хлебнуть сполна. Но в основном люди отнеслись к ней сочувственно. Марусю в деревне любили за тихий добрый нрав. Ну и, опять же, никто не стал бы связываться с Ольгой Петровной. Женщина она была решительная, суровая и языкастая.
Рожала семнадцатилетняя Маруся тяжело. Может, врачи в районной больнице что-то напортачили, а может, действительно, таз был узкий, как, пряча глаза, объяснял потом маме врач. Но как бы то ни было, через положенное время Ольга Петровна
