стороны, и пулька попадает мне прямо в нос; я чувствую, как по губам течет кровь.
Мы кидаем за баррикаду камни и куски кирпичей и слышим вскрики.
Мы пробиваем оборону и расстреливаем врага.
Грязные, в крови, вытираем сопли и смотрим, как противники, хромая, убираются прочь.
Это войны за территорию.
Нам предстоит еще очень много подобных сражений…
После нашего с Архипом похода в поселок нефтяников я начинаю замечать, что с ним происходят какие-то странные изменения, слишком уж много внимания он стал уделять Голубым Холмам и его жителям. Он часто отправляется туда один, меня не зовет, что он там делает с утра до вечера – непонятно. Мы спрашиваем, но он отмалчивается. Только потом, когда вернется, нет-нет да и скажет что-нибудь гадкое про Холмы.
Однажды, когда мы на барже играем в карты, Архип говорит:
– Я тут побывал за забором… Видел девчонку одну. Ух и противная у нее рожа! Как вот у этой карточной дамы. Идет, нос задрала, фу-ты, ну-ты. И на меня так посмотрела, как будто клопа увидела. Жаль, с ней родители были, а то ободрал бы ей косы…
В следующий раз он вспоминает Холмы во время похода в шахту, когда мы делаем привал. Архип достает из рюкзака перекус и вспоминает:
– Пацан такой щекастый там был… Пузо во как отвисло! – Он проводит ребром ладони по коленям. – Жирный, аж противно! Он один небось сжирает раз в десять больше еды, чем у нас с тобой сейчас на двоих!
Когда мы у него дома склеиваем самолетик из картона, Архип бурчит:
– А эти иножопы своим детям покупают самолеты с радиоуправлением. Я недавно видел, как один в парке таким играет. И зачем им такие дорогие и сложные игрушки? Все равно тупые и все ломают. Представляешь, он свой самолет в фонтан загнал, тупица.
Я молчу. Я никогда не слышал ни от кого из наших это слово – иножоп. Оно смешное и мне нравится. Но наверняка Архип не сам его придумал, а подхватил у кого-то из взрослых – может, у своего отца, – как перенял и нелюбовь к жителям Холмов.
А однажды поздним летним вечером Архип приходит ко мне и зовет меня пойти с ним в Холмы.
– Зачем? – удивляюсь я. – Зачем ты все время туда ходишь? Там же скучно.
И еще я замечаю, что каждый раз, когда он ходит в Холмы или вспоминает о них, у него портится настроение. Он потом долго хмурится и злится. Зачем делать то, из-за чего расстраиваешься?
Мне не хочется выходить из дома, ведь уже поздно и я только помылся.
– Увидишь, – загадочно говорит Архип.
Я заглядываю в комнату дедушки. Оттуда раздается храп.
Тяжело вздыхаю. Делать нечего, с Архипом нельзя спорить. Я не понимаю, почему мы идем так поздно, но раз Архип позвал, значит, так надо.
На этот раз мы идем через плотину, делаем небольшой крюк, зато не лезем в воду. Уровень воды в реке упал, и на плотине почти совсем сухо, мы даже ноги не замачиваем.
На улицах поселка нефтяников совсем нет людей, все сидят в своих теплых уютных домиках.
