стерильности от основного помещения. А он парится там в полностью закрытом защитном костюме. На Земле такие предосторожности используют только при работе с патогенными штаммами, что вызывают серьезные болезни. Наши же бактерии совершенно безобидны. Не себя от них мы защищаем, а наоборот. Все параметры среды для эксперимента должны быть известны точно, занесем что-нибудь лишнее – в жизни потом не разберемся, отчего изменились данные.
– Может, шлюз работает недостаточно эффективно? Система очистки что-нибудь пропустила…
– Вот и разберись с ней.
– Я же не техник и не электронщик, – обреченно вздохнул аспирант. Знает уже, что подобные отговорки здесь не работают.
– А я не разгрузчик контейнеров. Кстати, о разгрузке…
И казалось бы, зачем повторять в очередной раз ту же скучную нотацию? Механически… Прав Никольский, прав в своих намеках, что тут поделаешь. Марс – это вам не тропическая база практики для восторженных второкурсников. Отсюда домой не попросишься. А механические действия – не худшая из альтернатив. Уж точно лучше, чем глухое отчаяние. И это несносное чувство, когда смотришь на пейзаж другой планеты – вот же она, воплощенная детская мечта! – и ловишь себя на желании выйти, лечь ничком на этот красный песок и ждать, пока закончится кислород.
Не идти же к психологам, в самом деле. Советским космонавтам депрессии не положены.
2
На следующий день эти микроскопические сволочи выросли на чашках как миленькие. И это было бы радостным событием, если б только мы могли установить его причину.
Вызов от службы безопасности был как гром среди удивительно ясного на данный момент марсианского неба.
– Ваш зонд для отбора почвы сейчас далеко от кратера 3410?
– Наш зонд в спящем режиме. – Я озабоченно нахмурилась, а Никита уже замельтешил пальцами в сенсорном поле, выводя на экран карту, где зеленой мигающей меткой был отмечен робот-зонд. – В трех километрах оттуда. Положение не менялось уже двадцать часов. Если кто-то безобразничает в кратере, то это не мы.
– Знаю, – вздохнул мой собеседник. – Америкосы там копаются, это ж граница их участка. Только что прислали странный запрос, интересуются, не можем ли мы, если нас не затруднит, прислать на помощь им какой-нибудь легкий зонд.
– Легкий? Интересное уточнение. А со спутника не видно, что там у них?
– Не видно. Они под грунт закопались. Ну что, поможете им?
– Куда мы денемся. Дайте только частоту, на которой с ними поболтать можно. Никита, активируй Семеныча!
Безопасник, отключаясь, отчетливо фыркнул. Можно подумать, никто на базе не знал, что мы свой разведзонд любовно окрестили в честь шефа нашего проекта. Раз уж он сам полететь не смог, пусть хоть тезка его погуляет по окрестным горам, набирая в контейнеры красноватый марсианский грунт.
Негромко звякнул сигнал: робот ожил,
