/p>
Жовов Мечислав Евдокимыч, писатель.
Суенита, 19–20 лет, председатель колхоза «14 Красных Избушек».
Ксения Секущева, колхозница, 23 лет.
Филипп Вершков, колхозник в возрасте.
Антон Концов, колхозник лет 30, говорит и действует со срочной, безошибочной четкостью, с непоспевающим выявляться воодушевлением.
Георгий Гармалов, демобилизованный красноармеец, колхозник, муж Суениты.
Берданщик, колхозный сторож, человек старых лет.
Районный старичок.
Летчик.
Железнодорожный сторож в вокзале.
Грудные дети – Суениты и Ксении.
Несколько пассажиров с обыкновенного поезда дальнего следования.
Первое действие
Фойе московского вокзала. Цветы, столики, транспаранты с приветственными надписями на иностранных языках. Несколько лозунгов по-русски. Один большой транспарант гласит: «За здорового советского старика! За культурную, еще более плодотворную старость!». Гудки далеких мчащихся паровозов. Звуки настраивающегося духового оркестра где-то на перроне.
На сцене Начальник станции; он бдительно оглядывает помещение и переставляет цветы на столиках – для их лучшей эффектности. У дверей – железнодорожный сторож. Входит Приветствующий Деятель.
Приветствующий Деятель (к Начальнику станции). Здравствуйте, товарищ. Когда прибывает поезд с границы?
Начальник станции. Экспресс «Могучая Птица» должен прибыть через две минуты. По сведениям диспетчера, опаздывает на четыре минуты, но я думаю – механик нагонит: паровоз серии И-эС.
Приветствующий Деятель. Должной четкости в работе транспорта еще нет!
Долгий, далекий, разрываемый скоростью и встречным вихрем воздуха, жалобный свисток мчащегося паровоза.
Начальник станции (официально). Транссоветский экспресс «Могучая Птица» – Столбцы – Владивосток – прибывает на первую платформу! В литерном люкс-вагоне следует господин Иоганн-Фридрих Хоз, почетный член Стокгольмской Академии, председатель Комиссии по Разрешению Мировой Экономической Загадки при Лиге Наций. (Глядит на часы на своей руке.) Опоздание: полминуты! Механик – товарищ Живаго!
Свисток паровоза – уже в пределах вокзала. Звук работающих тормозов. Остановка. Гул публики. Приветствия. Музыка – туш.
Начальник станции, подтянувшись, уходит на перрон. Приветствующий Деятель стоит в сосредоточенной позе.
В фойе входит Иоганн Хоз об руку с Интергом. У Интергом в руках маленький чемодан. Позади них являются три писателя: Уборняк, Фушенко и Жовов. Затем – Начальник станции. Приветствующий Деятель встречает Хоза, представляется ему и его спутнице, говорит краткую фразу приветствия по-французски.
Хоз. Здравствуйте, здравствуйте. Здорово живете! Ну, как дела со второй пятилеткой? Надеюсь – четко?!
Приветствующий Деятель. Пардон: вы говорите по-русски? Вы знаете наш трудный язык пролетариата?
Хоз (раздраженно). Знаю, знаю… Ну конечно же знаю! Я уже забыл, чего я только не знаю. Русский, индусский, мексиканский, еврейский, астрономию, психотехнику, гидравлику… Мне сто один год, а вы – мальчик! (Раздражаясь все более.) Вы – мальчик! – осмеливаетесь со мной говорить по-французски.
Приветствующий Деятель. Простите. Спутница ваша также потрудилась над русским языком?
Хоз. Мальчик! Не раздражайте моего духа на этой раздраженной земле! Интергом, скажите ему по-русски ваши пустяки!
Интергом. Долой антискирдовальное настроение!
Хоз. Как? Что такое? Отличница, вы знаете по-русски лучше меня?! Повторите сейчас же: вы ж видите – я мучаюсь!
Интергом. Долой антискирдовальное настроение! Я читала газеты Советов, я выучилась. Антискирдовальное настроение – по-русски – это печаль. Это аннюи[1], это не социализм.
Хоз. Это сверкающе!
Интергом. Вы ошибаетесь: это блестяще.
Хоз. Пардон: блестяще!.. Что я такое, если стал забывать чепуху?.. Мальчики, девочки, дети – дайте мне трость из могильного креста, чтобы я мог уйти на тот бедный свет!
Интергом.
Ennui – скука, тоска
