на сучок ногой.
Я сделал всё как сказал ангел и увидел, как на конце посоха выскочило наружу небольшое, сантиметров десять, обоюдоострое лезвие, похожее на лезвие обычного засапожного ножа.
– Это как раз то, из-за чего мы здесь, – пояснил Эхнафаил, видя мой нескрываемый интерес к посоху. – Выдвижное лезвие к посоху изготовил один искусный кузнец из племени холомичей, а они знатные мастера в кузнечном деле. Вспомнишь свои курсантские годы – занятия с шестом. Я имею в виду не стриптиз-бары, а приёмы боевой гимнастики, будешь этим «шестом» отбиваться в случае какой-нить крайней необходимости, – напомнил он давно забытые беззаботные годы, и, опомнившись, поторопил. – Давай-ка, назад собираться, а то солнце уже на закат клониться. Ещё находишься с ним. Сучок-то, на место верни, или так и будешь с оголённым оружием ходить, обалдуй.
Вернув лезвие в исходное состояние, я снял с себя своё новое снаряжение или обмундирование, называйте как хотите, и всё это связав в один узел, спустил на найденной в пещере верёвке со скалы. Затем привязал конец верёвки к одному из выступов, и используя её как страховку, более-менее споро спустился вниз. Здесь я одел на себя кольчугу и холщовое платье, перекинул торбу через плечо и, как профессиональный скиталец, опираясь на посох, поспешил в обратный путь, тем более, что очень хотелось поесть.
Как я ни старался поспешать, в деревню вернулся уже за полночь. К моему искреннему удивлению в ней никто не спал. Оказывается Фома, обнаружив с утра моё непонятное исчезновение, забил тревогу, и народ всем гуртом ходил по окрестностям, выкрикивая меня. Напомню, эти люди считали меня странным и боялись что могу заблудиться или того хуже, поэтому, даже с наступлением темноты мои поиски ими не прекратились: с горящими факелами в руках бродили мужики звеньями, пугая лес своими громкими возгласами. Женщины и дети в томительном ожидании стояли у околицы.
Чудом не наткнувшись на поисковые команды, я вышел прямиком на них.
Увидев вышедшую из тьмы фигуру, в длинном платье, с капюшоном на голове, который я одел для пущей солидности, да с непростым посохом в руке, деревенские поначалу меня не признали, и на всякий случай шарахнулись в стороны – мало ли кого, по ночам носит. Но, разобрав, кто перед ними, радостные обступили меня с вопросами. Извинившись за причинённое беспокойство и сказав, что остальное они узнают завтра, я, шатаясь от усталости, отправился домой в сопровождении вернувшегося с мужиками из леса Фомы.
– Утро вечера мудренее будет! – несмотря на возбуждённый гомон, расходившихся людей, услышал я напоследок одобрительный шёпот. – Моя школа! Так держать!
С утра пораньше, хорошо подкрепившись, облачась в своё новое обмундирование и прихватив посох, я вышел из избы вместе с дедом Матвеем и Фомой. На улице, несмотря на ранний час, к этому времени собрался народ, гадавший меж собой о моём странном исчезновении и не менее странной перемене имиджа. Увидев меня, заинтригованный народ замолчал.
– Мир
