не был понятен смысл диалога, сочетание Парижа, полночи и Вуди Аллена ни о чем ей не говорили.
– В отеле Ле Мерис Вуди Аллен снял знаменитый фильм «Полночь в Париже», – пояснила Мэри.
– А я думала, это опять про живопись, – нисколько не расстроившись отмахнулась Триша.
Впрочем, она привыкла к моим заумным монологам и решила, что Аллен тоже как – то связан с живописью.
– Ну же, – продолжала Мэри, не отреагировав на замечание о времени, – ты будущий художник, подойди к этому творчески, – она обвела рукой скромный номер. – Вот это кресло, оно вполне могло бы быть в стиле Людовика XIV, да, Кассандра?
– Да-да, – сонно бормотала я, готовая согласиться с чем угодно, лишь бы скорее оказаться в горизонтальном положении в кровати. – Проблема в том, что кому-то придется лечь на этом шикарнейшем предмете интерьера, – грустно добавила я.
– Ты же – творческая натура, – резко выкрикнула Триша.
Они с Мэри одновременно бросились к скромной двуспальной кровати и разлеглись, раскинув руки и ноги, давая мне понять, что места хватит только на двоих.
У меня, дальше всех стоявшей от сего удобного ложа, не было шансов занять кровать.
– Будьте вы прокляты.
Девчонки смеялись и корчили рожи, развалившись на кровати. А я побрела осваивать кресло.
За стеной мальчишки о чем-то спорили. Были слышны громкие протесты Роджера.
– Тоже не могут кровать поделить.
– Брайан скорее ляжет на пол, чем окажется в одной постели с парнем, – хихикнула Мэри. – Это навредит его репутации латиноамериканского мачо.
Я превращала кресло Людовика XIV в кровать Людовика XIV, а Триша отправилась в душевую комнату крошечных размеров, так что шутка Мэри осталась неоцененной.
Разложив рассохшееся дешевое кресло, я отметила, что кровать из него получилась вполне приличная. Шведы много знают о комфорте и мало об эстетике. Но, после четырех часов езды любая кровать покажется совершенной. Я с наслаждением вытянула ноги, хорошо, что рост позволял.
– Триша поместилась бы наполовину, – я отвлекла Мэри от бесполезной суеты.
Мэри пыталась взбить маленькие подушки с наволочками марокканского стиля, в надежде, что они станут удобнее или волшебным образом увеличатся в размере. Она устало повернулась ко мне:
– Кэс, здесь интернет не ловит. Интернета нет и не будет.
Вот значит, почему Мэри ведет себя странно, как-то замкнуто и заторможено. Заскучала по социальным сетям.
– Мария, – я часто коверкала имена друзей на европейский лад, – без интернета даже лучше. Увидишь мир реальными глазами, без посредников в виде гаджета.
– Тоска, – Мэри закатила глаза. – Сегодня еще и полнолуние, – подруга подошла к окну, съежившись, будто от порыва ветра.
Я тоже приблизилась к окну, опершись заостренным локтем на пыльный подоконник.
На фоне островершинных
