восторге, потому что был большой любитель словечек». Здесь bon mot Ставрогина оказывается в контексте действительной невозможности перемены (метанойи) для ерничающего Лебядкина.
«Если что-то желая, хочешь взять, не ропщи на брата – почему он не догадался дать мне, но скажи дерзновенно в простоте – дай мне то-то. Это и есть святая прямота сердечная» /авва Исайя «Наставления для новоначальных», «Добротолюбие», том 1/
Здесь речь идет о простоте, простоте искренней, дерзновенной, открытой. Это не та простота, которая «хуже воровства», не примитивность простофилей. Это внутренняя собранность, целостность, интегрированность. Это отсутствие двоемыслия, прямая устремленность. В этой простоте слышится «рост». Это простота уверенной и спокойной открытости, когда ничего не нужно скрывать, незачем кривить. В ней красота – соответствие формы содержанию, произведения предназначению. Это неуязвимая проницаемость, рельефная ясность.
В психологии существует понятие «конгруэнтность». Оно широко распространено в практике консультирования и описывает соответствие между тем, что хочет сообщить человек другому и как он это сообщает. Если предположить, что каждая личность – это послание Бога миру, то простота личности является необходимым условием того, чтобы текст был различим и осмыслен.
«Забвение добрых дел своих есть самое безопасное их хранение» /Св. Иоанн Златоуст «Толкование на св. Матфея Евангелиста», т.1,М.,1993, стр.32/
Обдумывая это выражение Святителя, мы можем принять во внимание еще одну психоаналитическую конструкцию – вытеснение (репрессию). Это вариант психологической защиты, при котором то, что не может выдержать наше нравственное сознание (совесть), вытесняется в бессознательную сферу психики. Следуя мысли Златоуста, мы открываем для себя принципиально противоположный, просветляющий путь. Вместо того, чтобы прикрывать слабость индивидуального бытия щитом своих положительных поступков, мы позволяем им забываться, они вытесняются из фокуса нашего сознания и уходят вглубь личности. Так наше бессознательное, вместо того, чтобы оставаться вместилищем неразрешенных конфликтов и непрощенных обид, становится хранилищем добра, которым мы не можем оправдываться и кичиться, потому что мы забыли о нем. На этом основании строится подлинное достоинство уверенного бытия.
Наш современник, о. Иоанн (Крестьянкин) учит о «пути малых добрых дел». Пусть наши добрые дела будут для нас действительно малыми, чтобы не заостряя на них внимания, мы могли бы творить их легко и не замечая. Есть в поп-песенке Джона Секады хорошие слова: «Настоящее – это когда танцующий становится танцем». Так и подлинная доброта – не в том, чтобы делать, а в том, чтобы быть.
«Во всех наших делах Бог смотрит на намерение, для Него ли их мы делаем, или ради иной причины» /Пр. Иоанн Лествичник, Добротолюбие, Т.2/.
Одной из психологических моделей развития
