виночерпийПомяните ушедших чистым вином!4
Виночерпий-Кошкин сбился со счета, наполняя бокалы. А женщины блистали умом, а прежде того красотой, поминая тех, кого так скоропостижно покинули из дворцовой мыльни хана Хубилая. Кошкин лишь глубоко кивнул; он явно завидовал своей драгоценной половине. Недаром Николаич однажды в момент очень тесной близости признался, что отдал бы половину всех сбережений, лишь бы оказаться в неведомом прошлом… но только вместе с Валентиной. Именно это вспомнили красавицы, насладившись последним глотком из четвертого (а может, и пятого бокала). Громко икнув, и не извинившись, они ткнули общим пальчиком, украшенным безумно красивым и еще более безумно дорогим маникюром, в грудь Николаича: «Теперь ты!».
И Виктор Николаевич начал рассказывать удивительную историю жизни обычного мальчика из древнего иранского города Нишапур, который своим трудом, благочестием и талантом, дарованным Всевышним, стал всемирно известным математиком, астрономом, философом и поэтом.
– Теперь ты цитируешь именно его строки, Валюша. И имя этому великому поэту – Омар Хайям!
– Я слышала про него, – кивнула Валентина.
– А о том, что этих рубаи – так называются волшебные строки поэта – насчитывается больше тысячи, ты тоже слышала?
– И я! И я! – звонко перебила его Дуньязада, которая от нетерпения принялась приплясывать внутри Кошкиной, по-прежнему сидевшей на кровати, – и я знаю такого поэта! А это значит, мои драгоценные, что совсем скоро мы попадем…
– Ничего это не значит! – прервала ее рассудительная Пенелопа, – мало ли куда забрасывала судьба этого Хайяма?! Вон, Петрарка – земляк Дездемоны – дальше Франции не путешествовал, а его сонеты забросили нас в Китай. Может, ценитель творчества означенного Омара Хайяма погибает в какой-нибудь полярной экспедиции, и его заледеневшие губы с трудом будут выталкивать в морозный воздух самую любимую рубаи – в тот самый момент, когда мы попадем в его тело…
Четыре красавицы и Виктор Николаевич с искренним удивлением и немалым уважением выслушали эллинку, набравшуюся за короткое время поистине энциклопедических знаний. Лишь Валентина Степановна безуспешно попыталась постучать по дереву (его в кровати попросту не было); потом изобразила плевок через левое плечо, и выпалила:
– Тише ты… накаркаешь. Никакого Северного полюса! И Южного тоже! Только благословенный Древний Восток с его теплом, сладостями, базарами и прин… цессами!
Она явно предполагала пожелать: «принцами», но пожалела слабенькую нервную систему мужа, и так подвергавшуюся нешуточным испытаниям каждое ее путешествие в неведомое.
– Да будет так! – хлопнул по мягкой подушке Виктор Николаевич, и Валентина Степановна, кивнув, протянула ему пустой стакан…
Праздник в Венеции действительно оказался незабываемым. Кошкины,
(Рубаи Омара Хайяма)
