Глаза развязать просит? – вспомнил Орлик.
– Да!
– Нужно и ему балет показать.
– Что?! При чём тут балет?
– Спи. – Славка уложил её на подушку и лёг рядом, размышляя о трудностях женского существования в мужском теле.
Он забылся зыбким сном, и ему то ли снилось, то ли чудилось, что где-то рядом по-деревенски кричит петух. Ему мерещился призрак, но не Горазона, а Марьи Вольфрамовны – директора интерната. Она порхала в воздухе и твердила свою знаменитую фразу, которую повторяла всегда, когда Орлик творил изысканные по своей тупости безобразия:
– Ну, спасибо тебе, Славка! Ну, спасибо тебе, Орлик!
Никогда Славка не мог понять, почему она благодарит его за откровенные гадости, но теперь, в полусне, вдруг сообразил: директриса жалела его, и других сирот жалела, поэтому ругала, будто хвалила:
– Ну, спасибо тебе, Орлик!
– Вам спасибо, Марья Вольфрамовна! – Впервые Славка почувствовал благодарность к нескладной директрисе, променявшей личную жизнь на работу в интернате.
Спал бы Славка да спал, бредил, да бредил, только реальность ворвалась в его сон диким криком…
– Пропал! Пропал, матушки мои!!!
– Какие матушки? Кто пропал?! – подскочил Славка.
– Тсс! – прижала палец к губам Лидия, сидевшая рядом в кровати в куцей пижамке, с распущенными волосами.
Она была хороша со сна – лучше, чем вчера в бассейне, где в ней не было никаких тайн и недоговорённостей. Теперь в её глазах стоял испуг, удивление и непонимание, одним словом – интрига.
Славка любил интриги в коротких пижамках.
– Пропал! Пропал!!! – заголосил женский голос под дверью.
Орлик выскочил в коридор.
– Да кто пропал?! – заорал он.
– Гроб! – Ему в грудь врезалась Ксюня. Её трясло крупной дрожью, и она попыталась упасть в обморок, но Славка подхватил её и прислонил к стене. – Гроб пропал, – простонала служанка.
– А… Ида Григорьевна? – глупо поинтересовался Орлик. – Старуха-то где?!
– Всё пропало! – бухнулась Ксения Павловна на колени и схватила Славку за ноги, словно вымаливая у него прощение. – Я утром в гостиную захожу, а на столе пусто! Ни гроба, ни покойницы, ничего!! Господи… Что это значит?! В три похороны, а хоронить нечего! Что люди-то скажуть?!
– Ксюня, тебе не почудилось? – спросила служанку Лидия. Она стояла в дверях и прикрывала ладонью рот то ли от ужаса, то ли, скрывая улыбку.
Вместо ответа Ксюня завыла и с размаху ударилось головой о пол.
Поставив Ксению Павловну на ноги, Славка помчался в гостиную.
За ним побежала Лидия.
Огромный стол в большой комнате пустовал. Место, где стоял гроб, обозначалось прямоугольником, не покрытым пылью. В гостиной уже собралась толпа. У всех были заспанные, обескураженные лица.
– Пропа-а-ал! – заголосила позади Ксюня, переходя на визг.
Славка и Лидия вклинись
