компасом, руководствуясь показаниями которого революционеры могли подняться над стихией бунта, чтобы направить рабочее движение для осуществления глубоких общественных преобразований.
Хотя Хрущев постоянно декларировал марксизму-ленинизму, верность идеям, которые отвечали господствовавшему тогда мировоззрению, системе отношений между людьми и методам управления в Советской стране, способ усвоения этого учения коренным образом отличался от того, как изучали коммунистическую идеологию люди с дореволюционным партийным стажем. В отличие от них, Хрущев не занимался в подпольных марксистских кружках. Он не распространял марксистскую литературу в рабочей среде, а, стало быть, не научился убеждать сомневавшихся, предлагая им хорошо усвоенное им знание коммунистической теории. Он не был знаком с историей РСДРП и знал лишь понаслышке о борьбе партийных фракций и группировок. До революции он никогда не участвовал в идейно-политических диспутах, которые велись в марксистских организациях.
Хрущев приобщался к марксистской теории в ходе ускоренного и упрощенного усвоения политграмоты в формированиях Красной армии и в обстановке Гражданской войны. В своих мемуарах он писал: "Гражданская война… разграничила людей и упростила борьбу. Кто с кем, где белые, где красные, сразу видно. Сама жизнь провела классовое разграничение". Видимо такая "простота" устраивала Хрущева. О том, как осваивали основы политграмоты в воинских частях, красочно рассказал Артем Веселый в цитированном выше романе: "Все было мудро и просто: "Красная армия – защитница трудящихся… Наши враги – кулаки, помещики и капиталисты… Беспощадно… Долг… Красное священное знамя… Долой… Да здравствует… У кого есть вопросы, товарищи?"
Таким же ускоренным было и освоение Хрущевым марксистских положений, марксистской лексики, необходимой для политически активных советских людей времен Гражданской войны. Выступая на политические темы, они старались использовать непривычные для них иностранные слова, зачастую плохо понимая их смысл, что высмеял писатель М.И.Зощенко в рассказе "Обезьяний язык". Впрочем, даже те, кто понимал значение употреблявшихся ими слов, не всегда умели их верно произносить. Так, герой повести Бориса Пильняка "Голый год" Архип Архипов "на собраниях слова иностранные выговаривал так: константировать, энегрично, литефонограмма, фукцировать, буждет". Даже "русское слова "могут" – выговаривал "магУть". Возможно, что Хрущев произносил "коммунизьм" и "социализьм" с тех пор, как он услышал их в неправильном произношении в первые годы революции.
Даже когда Хрущев возглавлял политотдел, его организационная деятельность вряд ли позволяла ему заняться изучением марксистской теорией, так же серьезно, как этим занимались революционеры в царском подполье или находясь в тюрьмах и ссылках. Правда, благодаря поверхностному приобщению к марксизму, Хрущев не был заражен догматизмом, характерным
