с ее уст, бьет рекорды. Как оказалось, есть что-то и похуже этих, мозолистых глаза, листовок.
Ее раздражающий голос начал преследовать меня приблизительно месяц назад. Именно тогда девушка под влиянием алкоголя вдруг осмелела и выдала все то, что чувствует ко мне. Как оказалось, чувств у рыжей накопилось немало. До сих пор вспоминаю тот момент с каким-то омерзением. В ту ночь на вечеринке было много народу, и у этой дурочки хватило ума попросить приглушить музыку, чтобы сообщить важную новость. Ее тогда весь народ высмеял. Нет, ну как ей вообще могла прийти в голову мысль, что я смогу ответить взаимностью? Может, я и слишком придирчив к внешности, но скажем так, вечеринки посещают и более привлекательные особы. И уж если мне кто-то приглянулся, я привык действовать сам, без сопливых ожиданий, чтобы она дала мне знак на возможный зеленый свет. Или у меня большие проблемы с памятью и психикой, но не припомню с моей стороны каких-либо намеков.
А Ингрид… ну, она как была, так и останется нашей старостой, которую мы приняли в нашу тусу только для прикрытия. Надо сказать, с этой задачей справлялась рыжая отменно. Но с того самого случая с идиотским признанием, девчонка больше не появлялась на пати. И начала преследовать меня с тупыми угрозами, что передаст список рьяных прогульщиков прямиком директору.
И все бы ничего… но, мать вашу, почему у всех активисток такие противные голоса? Будто ножом по стеклу. Такое чувство, что все они изначально были рождены именно для этого.
– Ван де Граф! Ты меня не слушаешь? – закричала девчонка еще громче, делая голос более противным.
– Подожди… я, кажется, что-то прослушал. Повтори с того момента, где ты сказала «привет». Хотя, подожди. Ты ведь не здоровалась со мной. Проблема решена. Я… пошел.
– Ты издеваешься надо мной? – прищурила она свои и без того маленькие глазки. Знаете, ее голова почему-то кажется такой огромной, что пара ее окуляров теряются во всем этом… сплошном лице.
– Тебе потребовался месяц, чтобы это понять? Поздравляю. Вот и первый прогресс налицо!
– Ван де Граф! – удивительно, но из ее уст моя фамилия звучала просто чудовищно. – Мое ангельское терпение на исходе! Если ты не предоставишь мне документ, официально подтверждающий твое отсутствие по уважительной причине, то на все твои прогулы начнет любоваться директор.
– Только мои? Какая честь. Можно подумать, один я люблю поспать подольше…
– Я получу колоссальное удовольствие, когда влетит именно тебе.
– С чего это такое пристальное внимание к моей персоне? Да, забыл, ты же втюрилась в меня… Знаешь, это не самое лучшее проявление чувств.
– Наоборот, Аарон. Я так тебя не переношу, что твое отчисление доставит мне такой экстаз, о котором ты и представить не можешь.
– Сомневаюсь… – даже не повернулся я к девчонке. – Ты понятия
