стояла кровать и тумбочка рядом с ней. Кресло и стул стояли возле стены. Был ещё шкаф, но Марина его увидела только, когда повернулась, чтобы робко произнести:
– Мне нужно в туалет и… хотя бы руки помыть.
Несколько секунд Клаус стоял как бы в раздумье, потом, пропустив Марину впереди себя, направляя вперёд по коридору, открыл последнюю дверь, которая оказалась дверью совмещённого санузла. Войдя в него, девушка повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, но Клаус придержал её ногой, не позволив закрыться до конца.
Всё это время девушка старалась подбадривать себя, не позволяя ужасу сковать сердце, несмотря на все странности, происходящие здесь, однако пространство между дверью и стеной с вставленной ногой Клауса, дающего ей тем самым понять, что не позволит закрыться на замок, стало последней каплей, и Марине стало по-настоящему страшно.
Она в полной мере ощутила себя настолько беспомощной, одинокой, зависящей от обстоятельств, совсем без денег и даже тёплой одежды, в незнакомом доме незнакомого района, а брошенный в зеркало на себя взгляд ещё и продемонстрировал, насколько она была вся чумазая, с «размазанными» глазами и взъерошенными волосами, что она тихонько заплакала от невозможной жалости к себе.
Слёзы принесли облегчение, и Марина, последний раз шмыгнув носом, стала приводить себя перед зеркалом в порядок. Умыв лицо и расчесавшись, она сняла и выбросила рваные чулки, почистила, насколько могла, платье от грязи. Постоянно поглядывая в дверной просвет, сходила в туалет. Нажав на кнопку слива на бочке унитаза, услышала какую-то возню за дверью. Осторожно выглянув в приоткрытую дверь, она увидела Клауса. Он лежал на полу, а весь вид его говорил о том, что он умер…
Закрыв себе рот, чтобы ненароком не заорать, Марина пыталась оставшейся волей остановить или хотя бы замедлить бешеный стук сердца. Тихонько, насколько могла, она закрыла дверь на защёлку, так как при падении нога Клауса освободила пространство между косяком и дверью, и стала взбираться на стиральную машину, стоящую под небольшим окном, которое и было её целью.
Когда она в него уже почти вылезла, услышала стук в дверь и дёрганье со всей силы дверной ручки. Пробежав по наклонной крыше, она увидела небольшой балкон, куда и спрыгнула, рискуя что-нибудь себе сломать. Намереваясь спрыгнуть с балкона, свесившись с него, чтобы расстояние до земли стало минимально коротким, из форточки ванной, из которой она выпрыгнула, Марина услышала женский голос:
– Дура! Остановись! Ты можешь убиться!
Жалея о том, что не взяла из ванной белый махровый халат, ёжась от холода, Марина выбежала из калитки на улицу. Время было позднее и прохожих не было. Она шла по холодной декабрьской улице, не освещённой светом ни одного фонаря, одна, босиком, совсем не зная, что ей делать и куда идти, когда заметила слева тень движущейся машины. Не став дожидаться, пока машина с ней поравняется,
