Всяк стремился для себя определить, для чего в заведении возникла эта женщина, и что следует от ожидать в связи с ее появлением: выгоды, опасности, мимолетного шального удовольствия…
Женщина оглядела всех по очереди, и подошла к Моне Мендельсону.
– Скажите, – спросила она, – куда бы я могла присесть? Все столики заняты…
– Ваш вопрос, мадам, – ответил Моня Мендельсон, – из разряда философических. Иначе говоря, куда желаете, туда и садитесь. Вернее сказать, куда вам позволят – ибо в этом заведении существуют свои незыблемые правила. Можно сказать – ритуалы. Даже – каноны. У всякого – свой собственный ритуал и канон. И – все, и – больше ни о чем меня не спрашивайте! Потому что я – человек, у которого нет ни минувшего, ни настоящего, и что я вам могу еще сказать?…
– Я вас понимаю, – сказала женщина Моне.
– Ай, мадам! – возразил Моня. – Для чего вы произнесли такое ужасное и легкомысленное слово? Кто в этом мире кого понимает? Я – не понимаю вас, вы – не понимаете меня, они – не понимают друг друга… Так мы и живем в этом мире – никем не понятые…
– Это, наверно, потому, что мы не стремимся никого понять, – сказала женщина. – А если, допустим, вы мне скажете, отчего ваше заведение называется «Грустный Ангел», то, может, я вас и пойму. Хоть чуть-чуть…
– Ох, мадам, мадам! – покачал головой Моня Мендельсон. – Сейчас вы сказали еще одно ужасное и легкомысленное слово! Вы уже сказали очень много ужасных и легкомысленных слов! Для чего вам – понимать меня, а мне – вас? Вы, вероятно, никогда не задавались вопросом, что оно такое – понять другого человека. Ну, так если вы желаете, то я вам скажу. Это означает прикоснуться к душе того человека, которого вы вознамерились понять. Прикоснуться к чужой душе! Ай, мадам, мадам!.. Нет ничего страшней под этими небесами, чем человеческая душа! Уж я знаю… Или, может, вы воображаете, что в той душе, к которой вы вознамерились прикоснуться, произрастают нежные и удивительные цветы незабудки? Напрасно вы так думаете, мадам! В человеческих душах произрастает зелье совсем другого рода… Приворотное, погибельное зелье! Вначале тем зельем вы будете очарованы, а затем – оно вас погубит… Уж будьте в том уверены! Ай, как же вы опрометчивы и беспечны, мадам!..
– И все же, – усмехнулась женщина, – почему ваше заведение называется «Грустный Ангел»?
– Ну, мадам, здесь все предельно просто, – покривился Моня Мендельсон. – Или, может, вы думаете, что явись небесный Ангел на эту землю, он не приобрел бы для себя печали и грусти? Может, вы думаете, что он приобрел бы здесь легкую и светлую радость?
– Нет, не думаю, – после молчания сказала женщина.
– Вот вы и ответили на свой же собственный вопрос, – еще раз покривился Моня Мендельсон. – А заодно помогли мне составить о вас представление. Беглое и поверхностное, без прикосновения к вашей душе, – но этого мне и не надобно. А ежели вы соизволите стать завсегдатаем
