Иоакиму подходили знакомые и незнакомые люди, произносили соболезнующие слова, а он вспоминал время, когда в «Гранд-отеле» устраивали танцы для школьников. Вон там, в углу у мужской уборной, его как-то вырвало всем праздничным меню, состоявшим из укропных чипсов «OLW» и дешевого французского вина; самое невероятное, что при этом он умудрялся планировать боевую операцию, состоявшую в проникновении его руки под резинку трусов некоей Розиты Осслер. На втором этаже он перещупал всех одноклассниц, а за ширмой у винной стойки, где сейчас Эрланд Роос щедро наливал бокалы из двух ящиков найденного в отцовском погребце Брюндльмайер Грюнер Вельтлинер Альте Ребен 1992 года (с разрешения метрдотеля, который дал понять, что не имеет ничего против, если они принесут свое вино), – так вот, за этой самой ширмой один из его друзей давным-давно, бурным майским вечером, потерял невинность.
– А кто это? – спросила сестра, показывая на лысого господина, опиравшегося на клюшку.
– Понятия не имею. Должно быть, кто-то из папиных стокгольмских друзей.
– Его, по-моему, в церкви не было. Может быть, он просто забрел не туда?
– Что мы вообще знаем о людях, с которыми встречался Виктор? – вздохнул Иоаким. – Ровным счетом ничего. Честно говоря, мы забросили отца в последнее время. Надо было бы проследить, хорошо ли он себя чувствует, как у него с мозгами… тогда бы он, глядишь, и не изуродовал свои полотна.
– Бедный папа!
– Я бы сказал, бедные мы… Ты хоть имеешь представление, во сколько нам обошелся его психоз?
– Осталось гораздо больше, если ты беспокоишься о наследстве.
– А ты уверена? Хорошо, будем надеяться, что он из квартиры не отправился в банк – с кухонным ножом, банкой краски и злобным умыслом окончательно разорить наследников, – мрачно заявил Иоаким, наливая себе еще бокал в намерении хоть немного поднять настроение. Он уже выпил почти целую бутылку дорогого винтажного вина, доел последние пилюли счастья под названием «ситодон», но желаемого эффекта не добился.
– Может быть, я ошибаюсь, Иоаким, но мне кажется, ты думаешь только о его деньгах.
– О моих деньгах. И твоих. Я рассчитывал, что кое-что останется… Ты, случайно, не знаешь, папа ни с кем не встречался в последние годы?
– Ты имеешь в виду – с женщиной?
– А что еще заставляет людей совершать безумства? Что приводит людей в отчаяние в мирное время?
Сестра взглядом заставила его замолчать.
– Потом поговорим. Лучше скажи мне… вон там стоит, случайно, не Окессон?
Это был и в самом деле местный галерист. Он кружил между одетыми в черное гостями и пожимал всем руки.
– Это был шок, – грустно сказал Окессон, подходя. – Мы должны были встретиться в тот самый день, когда Семборн нашел его мертвым… Самые искренние соболезнования… Странно, я видел его пару недель назад,
