Жутковатое место. Но сейчас это был самый безопасный путь для его задания – взять «языка» во вражеском лагере. Это вам не за грибами сходить.
Ерема аккуратно спускался, держась, что бы, не сорваться, за оголенные корни деревьев. Кожа на руках покрылась мурашками от сырости и холода. Сказывалась разница температур в лесу и на дне оврага, которое солнце днем обходит стороной. Краем глаза он увидел какое-то движение, звуков при этом кроме своего дыхания он не слышал. Партизан замер, затаившись.
–Может, показалось? Незачем рисковать, – решил выждать Ерема, благоразумно рассудив, что береженного Бог бережет. Напряженно вглядываясь во тьму, он увидел, как что то темное, какой то силуэт удалялся от него, двигаясь также бесшумно, как он сам по дну оврага. – Наших тут быть не может. Вот он и шанс, – не веря в свою удачу, Ерема двинулся следом. Шагов через двести он уже был на расстоянии броска саперной лопатки, но нападать не спешил. Решил выждать, вдруг он здесь не один.
Ничего не подозревающая жертва шла в полной темноте, ловко лавируя между валунами и корнями, будто знала, где и что находится. Однако было заметно, что он что-то ищет: то камень поднимет, то корень по долгу рассматривает, и то что понравится, складывает в какую то коробку. Ерема подбирался все ближе.
– Вроде один, нужно брать! – Партизан осторожно отстегнул лопатку с пояса, не снимая специально сделанного толстого кожаного чехла для острого как лезвие инструмента, чтобы не убить, а оглушить. Привычным движением, найдя нужный баланс деревянной рукояти, сделал широкий замах, отведя руку назад. В этот момент сухая ветка предательски хрустнула под ногой. Жертва круто развернулась на месте, вглядываясь во тьму, но было поздно. Навык метания лопаток, топоров и прочих предметов сын егеря оттачивал годами. Острие, закрытое толстой кожей, попало врагу точно в голову. Сильный удар прозвучал странно глухо, будто лопатка попала не в голову, а по каске, или еще по чему. Не теряя времени, Ерема метнулся к телу, намереваясь связать и тащить его к своим пока не поднялся шум, но приблизившись, замер. Перед ним лежал какой-то странный человек без лица. На его голове и правда была каска, только скрывала она всю голову полностью. Лица не было видно за непроницаемым чёрным стеклом. Длинное худое тело поразило его не меньше, чем шлем. Человек был примерно двух с лишним метров ростом, одет он был в черный комбинезон, сливавшийся с ночной тьмой. Тонкие длинные руки и ноги создавали впечатление какого-то рахита из-за непомерно большой головы, или, может быть, такой обман зрения создавал шлем, одетый на голову.
– С другой стороны хорошо, что немец не оказался двухметровым амбалом, иначе, как его тащить то, – думал партизан, не переставая удивляться худобе поверженного, и беря пленника за кисть, дабы стянуть веревкой потуже.
–Из Освенцима он что ли? Или не кормят их там,– додумать он не смог, обнаружив всего по три длинных пальца на каждой руке. – Это что еще за фигня?. – Ерема перевернул тело на живот и стянул руки за спиной, попытался снять с него шлем, чтобы
