style="font-size:15px;"> 2) я обязана.
Снежана Константиновна с детства умеет меня заставить делать что-то, выгодное себе. Например, в четвертом классе она понятно и доходчиво объяснила мне, что мой новый бело-голубой болгарский плащ гораздо больше подойдет ей. А мне – к цвету лица – отлично будет ее старая и немного порванная куртка неопределенного цвета, похожего на красный, со сломанной молнией, увязывалась поясом от клетчатого зимнего пальто.
01.30
Два дня осталось до моего следующего Визита к Вам.
Немного переживаю. Боюсь не соответствовать.
Мне кажется, со своим терапевтическим дневником я делаю что-то совершенно не то, что ожидается Вами.
Дневник наблюдений какой-то. За живой и неживой природой.
Был такой у меня, в младшей школе, каждый день требовалось рисовать условными значками погоду плюс отслеживать температуру воздуха. Обычно я не отмечала ничего неделями, а потом на перемене перед Природоведением, от балды, рисовала солнца и облака, кажется, так делали вообще все. Кстати.
Неудобно об этом говорить, даже неловко, доктор, но когда же будет тепло? В эти осточертевшие морозы (в марте! в марте!) я уже и не чувствую ничего. Иду себе, передвигаюсь, думаю иногда, что сейчас как упаду, точно упаду, с негнущимися руками, ногами и пальцами, и меня закидают грязным снегом и забрызгают жидкой грязью, и я буду лежать с открытыми глазами, а может, закрою их.
А очнусь я числа 27 апреля, не раньше, и побреду домой, в обветшалом пуховике и замызганных сапогах, прихрамывая, а также звеня и подпрыгивая, и буду счастливая, самая-самая, потому что для счастья я хочу, как минимум, чтоб было тепло. И еще – чаю.
02.00
Попробую, не уверена. Вы же знаете, доктор. Ладно.
Ты мне никогда не снишься. Помнишь, как мы смеялись и шутили, что, вероятно, сознанию и мозгу надо отдыхать от мыслей о ком-то и чем-то, пусть и во сне, раз уж в иное время голова плотно забита кем-то и чем-то. Но сейчас так получилось, что я засыпаю локально-ненадолго, и вот вчера – опа! – ты мне приснился. Но странный это был сон, странный и страшный, я абсолютно не загоняюсь насчет всех этих толкований, сонников Миллера и девицы Ленорман-Этейла, ты знаешь, а над бедной Машкой с ее бесконечными сновидениями про Николаев-угодников в Красных рубашках я безобразно подшучиваю. Собственно сон: сидим мы это с тобой в какой-то лодке, в какой, спрашивается, лодке, на какой это такой, спрашивается, речке, и ты дотрагиваешься до меня рукой, до плеча. И твои пальцы не скользят по нагретой коже, не скользят и не упираются в нее, а – проходят – сквозь, спокойно так, без напряга. И мне не больно, но как-то насторожилась прямо, а потом ты убираешь руку, а в моем плече четыре такие аккуратные дыры, не кровавые никакие, а черные, типа как на передержанной фотографии дефекты – кратеро-образные неприятные отверстия. В моей руке. От твоих пальцев. И я проснулась. И подумала: ты же мне никогда не снишься.
19 марта
23.00
Вспоминаю последнюю встречу с В. Я не знала, понятно, что это такая специальная встреча, что она – последняя.
За
