ради того, чтобы сохранить за собой престол, а ради попавшего в тяжелую неволю народа, которому грозило вечное рабство. И надо было глубоко любить Святую Русь, чтобы, не колеблясь, принести ей в жертву свою княжескую гордость и демонстрировать хану смирение и покорность. Так мог поступить лишь человек государственного масштаба, политик расчетливый и тонкий, видевший намного дальше своих современников.
Князь Ярослав, по опыту зная, как трудно править Новгородом, готовил своих сыновей – Федора и младшего Александра – к этой миссии исподволь, заранее. В 1228 году, едва старшему из братьев исполнилось девять, а младшему восемь лет, он, отправляясь в этот город на княжение, взял их с собой. Лето было в разгаре, и потому вся городская жизнь проходила на улицах и площадях. Гончары без устали крутили гончарные круги, в кузницах громыхали тяжелые молоты, своими глухими ударами смешиваясь с легким перестуком небольших молоточков, тяжело скрипели груженные всяким скарбом телеги. Народ толпился на торговой площади, у церквей и храмов. Город жил насыщенной, деловой жизнью.
Дядька княжичей, Федор Данилович, без устали водил их по мощенным толстыми деревянными плахами улицам и все повторял: для того чтобы удержать стол (власть. – Авт.) в этом своенравном городе, надо его знать, надо хорошо изучить его историю, традиции и обычаи, сердцем принять все, чем гордятся и дорожат новгородцы. Много часов провел он в беседах с княжичами, рассказывая им о новгородской земле, ее прошлом и настоящем, о нравах и привычках жителей.
По словам Федора Даниловича, Новгород, добившись независимости, имел свое самоуправление, решающий голос в котором принадлежал народному собранию – вече. Но это была только видимость народной власти. На деле же она сосредоточилась в руках господы – верхушки бояр, объединявшей триста «лучших мужей». Народ, «выпустив пар» на шумных и бурных вече, наивно полагал, что он вершит судьбу города, но правили им все же бояре. Имея деньги, они могли влиять как на своих сторонников, так и на противников и добиваться того, что было выгодно им.
Править в городе было нелегко, одной силы еще недостаточно. Андрей Боголюбский пробовал и «добром и лихом» – привел под стены города чуть ли не всю свою рать, три дня воевал, а на четвертый был разбит. Теперь новгородцы считают день победы над ним своим праздником и отмечают его каждый год. «В посадниках и князьях мы вольны», – говорили новгородцы, и не один князь слышал их холодные речи, требовавшие покинуть город: «Кланяемся тебе, княже! Ты себе, а мы себе!»
Таков был Господин Великий Новгород.
Обширна и богата была его земля. От Финского залива до Каменного пояса (Уральские горы) тянулись его владения с запада на восток. Весь север Руси до Смоленского княжества на юге подвластен ему. Ижоряне и волжане, карелы и финны платили ему дань медом и воском, драгоценным моржовым клыком, мехами, рыбой и серебром. И все было бы хорошо, да вот беда: нет мира на западных новгородских границах.
Слушал Александр, и все тревожней становилось
