style="font-size:15px;"> Старичок помялся немного, а потом сказал:
– Знамо, правда. А почему «такой»? Энтот и носил. Правда в нашей жизни – это сказка, милок. А вот ещё правда – фарахоны в Египте любили…
Сергей ахнул:
– Неужто тот самый?! Александров?
Надел на палец. Кольцо было витое, восточного колорита. Сердолик – восьмигранник. Поднёс к глазам: какие-то таинственные письмена. Не иначе как на персидском! Золото было потемневшее.
Старичок замотал головой:
– На большой палец надоть, как Ляксандр Сергеич носил.
Сергей усмехнулся. Перстень впору.
– Ну и носи, – сощурился старичок.
– Сколько за него хочешь? – спросил Сергей.
– Сколько я хочу, ты мне дашь. Блоку предлагал… Он отказался. Вот выйдешь отсюда – что тебе первый человек предложит, на то согласишься. По рукам?
– По рукам, – согласился Сергей.
Он подивился. Отчего это старичок сам себе противоречил вначале? Ещё раз на убогого глянул. Тот его к выходу подтолкнул. От лампады перед божницей свет играл в самой глубине камня – тёплого, яркого и загадочного.
Вышел. Яростью сердоликовой ударило солнце в глаза.
Шёл и думал о словах старика. Как это: Блоку предлагал? Блок – в Питере же! А там, в каморке, странным не показалось, будто так и надо. На Толика старичок похож чем-то. В лица людей вглядывался. Кто? Что ему предложат? На него смотрели. Почему? Ах да, цилиндр… Да ещё он сам смотрит на всех как полоумный… Тьфу. Добрел до дома, до Богословского, по бульварам, а потом через Козицкий. Устал страшно. Будто сто пудов на плечи взвалил. Никто ему ничего не предложил. Поднялся. Вот их квартира. Сорок три. Вошел. Толик валялся на кровати, задрав ноги на спинку. Весело осклабился вошедшему другу.
– Ты чё такой бледный? – спросил.
Вскочил, заглянул в глаза.
– Слушай, Сергун! Я до потрясающей вещи дошёл! Своим умом, имей в виду! Это будет нашей тайной…
Взял за запястья, усадил рядом. Почувствовал перстень.
– Вот оно… Вот, – застучало у Сергея в мозгу.
– О! Где достал? – удивился Толик.
– Нашёл.
– Врёшь, Вятка!
Это была его кличка, так сказать, для внутреннего пользования в кругу друзей, означающая породу коротконогих лошадей.
– Ну так что за тайна? – спросил Сергей.
– Мы должны всё себе позволить, понимаешь? – сияющими глазами Толик смотрел в глубь его синевы. – Свобода должна быть внутри, сутью. И на эту нашу свободу, как бабочки на огонь, полетит вся эта дура-публика!
– Всё? Позволить? И плохое? – удивился Сергей.
– А что такое «плохое»?! Что? Конина на обед – вот это плохое! Зла нет! Оно – часть добра, – сказал Толик.
– А как же «не убий, не укради»?
– Оно тебе надо? Мне – тоже нет. Нам нужна
